class="p1">Повисла пауза. Первым очнулся Макс:
— А в чем разница?
— Одни откидывают кресло назад до упора и давят соседа, другие сидят по струнке и не отсвечивают! — прохрипел Петр над блогерской головой.
— Сколько у нас хомоса-людуса? — повернулся водитель к Ирене, ерзая вверх-вниз «собачкой» молнии на «найковской» ветровке.
— Двадцать четыре!
— Вижу двадцать две головы.
— Двое в туалет побежали! — крикнул кто-то сзади.
— Ясно! Ждем «отливанцев».
Неожиданно Петр рявкнул командным голосом:
— В салоне не жрать, не блевать, не орать!
— И девчат не танцевать! — спонтанно срифмовал Макс.
— Бывало и такое, — хмыкнул водитель и указал на красно-белый баннер над головой. — Все читали? «Чистота обеспечивается вашими деньгами». Увижу чипсы-семечки-поп-корн — оштрафую!
— Пасть порву! Моргалы выколю! — возмутилась дама из середины салона, — Вам бы лес возить, а не людей!
— Спасибо, мадам! Думаю над этим! В дровишках-то порядку больше, скандалу меньше!
***
— Послушайте, милейший! Здесь же дамы! Извольте не выражаться! И потом, я лично вам повода думать, что могу орать, жрать или, чего доброго, блевать, — Богдан Теофилович брезгливо сморщился, буквально выплюнув последнее слово в лицо водителя, — не давал! Так что будьте так любезны, ведите себя подобающе!
Крайне довольный собой и произведенным эффектом — в салоне на какое-то время воцарилась тишина — психолог демонстративно прикрыл глаза. Негромкую, но эмоциональную тираду, выпущенную водителем себе под нос, он пропустил мимо ушей, давая понять, что не снизойдет до дальнейшего обсуждения.
«Еще старик этот пыхтит рядом!» — Богдан Теофилович повернулся к окну, достал из внутреннего кармана синие наушники с круглыми амбушюрами и беззвучно забарабанил в такт мелодии, звучащей для него одного.
***
Вернулись туристы-потеряшки.
— Отправляемся! — объявил Петр и сел в свое кресло. — Остановка по нужде на заправке через два часа!
Заурчал мотор, и автобус мягко тронулся с места.
Экскурсовод начала перекличку пассажиров.
— Вы тоже любитель старины? — спросила Софья своего попутчика.
— Да. Я изучал историю своей семьи и узнал, что мои предки из тех мест, куда мы сегодня едем. Захотелось взглянуть, тем более, что я историк.
— Эта деревенька весьма интересная, место магической силы. Вон тот блогер писал об этой экскурсии. Я подписана на его блог.
— Багревская! — выкрикнула экскурсовод.
— Я! — вскинула руку Софья.
Пьер внимательно посмотрел на свою соседку.
— Ваша фамилия Багревская?
— Да.
— Интересно! Такая редкая фамилия. У нас в университете был профессор, удивительный человек. Он тоже был Багревский.
Софья подняла глаза на Пьера.
— Это мой отец.
— Не может быть! Вы так молоды! Он уже тогда был пожилым человеком.
— Я поздний ребенок. Профессор Багревский — мой отец, — с ноткой легкого раздражения ответила Софья.
Пьер взволнованно взъерошил волосы. Надо же, как тесен этот мир.
— Иван Дмитриевич! И как он сейчас? Я обожал его, ходил на все лекции! Жив? Здоров? Ваш отец — изумительный человек!
Софья нахмурилась.
— Папа путешествует по Европе, — сказала она и отвернулась к окну. Ей явно не хотелось продолжать разговор на эту тему.
Пьер прикрыл глаза, пытаясь уснуть под равномерный шум колес. Вспомнил студенческие годы. Гениального профессора на кафедре не любили. Он выдвигал теории, в то время казавшиеся безумными. Имел много врагов и завистников. Но они, мальчишки, студенты-историки, всегда были на его стороне. И это ж надо, через двадцать лет оказаться в одном автобусе с его дочерью, да еще такой красавицей. Пьер почувствовал, что он попался в сети судьбы, и что сопротивляться ей бесполезно.
***
«Уфф! Кажется, все занимаются исключительно собой и своими соседями, а до меня никому дела нет. Да, Мариванна, умеешь ты прикинуться ветошью, талант!» — Мария медленно откинулась на спинку сидения и расслабилась, точно шарик, из которого выпустили воздух. Она смотрела на сидящих впереди людей, наблюдая за ними, как зритель из амфитеатра. Перед ней разворачивались мизансцены — одна другой драматичнее. Или комичнее. Как посмотреть.
«Чисто дети на переменке! Надо же, Роналду, Месси, какая разница! А этот франт напыщенный, как зыркнул на беднягу-старика, будто он тому тетрадь разрисовал. Ну хватит уже о детях, я ведь отдыхать от них поехала! — Мария мечтательно прикрыла глаза, — Отдых, это, это…»
— В салоне! Не жрать! Не блевать! Не орать! — Оглушительный возглас вернул Марию с небес на землю.
— И девок не танцевать! — а эти слова — красавчика с камерой — лишили ее на миг дыхания. Сразу пересохло во рту. Она вытерла предательски вспотевшие ладошки о юбку и снова пустила в ход дыхательную гимнастику.
Немного успокоившись, Мария продолжила смотреть на «сцену»: франт театрально урезонил красавчика, запыхавшаяся парочка опоздавших, влетев в салон, пробиралась на свои места. Но самое интересное действо разворачивалось между мужчиной и женщиной в третьем ряду. По всему видно было, что они находятся в самой начальной стадии отношений. Темная женская головка кокетливо склонялась к белокурой голове мужчины, покачивалась в такт его словам, а иногда откидываясь назад от смеха.
«Да, он явно за ней ухаживает. А она не прочь пойти дальше. Вот вернутся из поездки и наверняка вместе поедут домой. Интересно, к нему или к ней?» — перед мысленным взором Марии встала картина: двое заходят в прихожую, закрывают дверь и нетерпеливо начинают срывать с себя и друг друга одежды. Вот белокурый мужчина берет за руку женщину, но не ту женщину, а ее!
— Кожемяко! — резкий голос экскурсовода выдернул Марию из эротических грез. Она подскочила, словно подброшенная пружиной, и звонко тюкнулась затылком о заднюю стенку. Предательская краска залила ее нетронутое косметикой лицо.
— Здесь! — пискнула она и плюхнулась обратно на сиденье.
Сердце бухало где-то в ушах, глаза под очками в толстой коричневой оправе защипало. «Триумфальный выход „ветоши“, та-дам! Поздравляю, теперь ты снова объект для насмешек! Еще бы — Кожемяко Мария Ивановна! Как в анекдоте! Спасибо, дорогие родители, уважили, дали имечко доченьке при таких-то фамилии и отчестве. Прикололись, юмористы! А мне всю жизнь мучайся!» Мария подавила судорожный всхлип и схватилась за пуговицу, как за спасательный круг.
Перекличка тем временем продолжалась. Женщина узнала, что красотка в шляпке Багревская, фронтовик-ветеран Горобец, а напыщенный франт, сидящий рядом с ним, Златопольский. «Вот есть же фамилии у людей! Да с такой хоть куда! Эх, была б я Багревская или Златопольская!» — Мария вновь пустилась в мечтательный полет.
Глава 3. Добро пожаловать в деревню
— Зойка, чёрт тебя задери! Стой спокойно! — одернула старушка козу, завидев подъезжающий автобус.
Авдотья Семеновна Лапшина родилась и выросла в этой деревне. Здесь же прошло ее голодное послевоенное детство. Тут она вышла по большой любви замуж за Федьку Котова, колхозного тракториста, утонувшего через полгода после свадьбы вместе с трактором, ушедшим под лед. Снова замуж она так и не пошла. Осталась одна доживать свои дни после того, как молодежь постепенно покинула деревню, а старики один за другим поумирали.
Поначалу ей было одиноко, но лет десять назад деревней заинтересовались историки, стали что-то копать. А в прошлом месяце бизнесмен — владелец турагентства сделал ей выгодное предложение: он возьмет Авдотью на полное довольствие, а она, в свою очередь, будет проводить «раритетные экскурсии». Именно так и сказал: «раритетные».
Авдотья долго раздумывала, но посоветовалась с козой Зойкой, других советчиков у Авдотьи всё равно не было, и согласилась на предложение. А чего ей терять? Деревню знает, как свои пять пальцев. Может часами рассказывать о деревенском быте. Печет умопомрачительные пироги в русской печи.
И вот сегодня, нарядившись по настоянию владельца турагентства в «униформу», она ждала автобус с первой экскурсией. Одежда добротная, сшитая по всем правилами и канонам восемнадцатого века, состояла из плотной полотняной длинной рубахи, красного сарафана домашней выработки и нарядного передника с вышивкой и с холщовым пояском, концы которого завязывались на левом боку. Голову покрывал простой платок с набивным цветочным рисунком. Завершали наряд крупные деревянные
