вот для кого, это уже другое. Не ревнуй. Кроме тебя никто ничего не увидит и не потрогает, — успокаиваю я его.
Он сжал меня в охапку. Нашел мои губы.
— Ну, Олежка! — попыталась увернуться я. Но особо не старалась. Вот уж, действительно, самец.
— Мне нужно тебя ощутить, — волнуется он. — И все же, пожалуйста, скажи. О чем договорились. Это важно.
— Если коротко, отношения не выйдут за рамки личных. Все будет в порядке взаимопомощи.
— Будь осторожна. Если с тобой что-то случиться, я его убью.
— Не надо никого убивать, — вскинулась я, — нельзя этого.
Но в глазах его нет понимания. И убьет, если решит.
Мы гуляем по пустым улочкам. Рука Олега лежит на плече. Он рассказывает о своей работе. А я думаю о завтрашнем дне. Неделя, это очень мало.
Утром меня перехватывает Ренат Равильевич. Я сажусь в черную «Волгу» на заднее сиденье. На водительском месте сидит молодой человек с узким лицом. Я поздоровалась, он кивнул, не оборачиваясь.
— Это Юрий, будет с нами, — коротко представили его.
— Маша, это твоя справка для учебы. Ты болеешь ОРВИ. Дату впишешь сама. — я убираю протянутую бумагу в карман.
Мы едем на Липовую, к Радиозаводу. Они оба ушли разбираться с пропусками. Я сижу и думаю, не слишком ли высоки ставки на шестнадцатилетнюю пигалицу. Понятно, чего этот Юрий такой заносчивый. Сам, наверное, старший лейтенант уже.
За мной возвращается Ренат Равильевич.
— Маша, слушай внимательно. Пропуск выписали. Эксперты уже там. Если чего спросят, просто молчи. Я отвечу. Хорошо?
Но никто ничего не спрашивал. Проходную прошли просто. Напрасно он переживает. Меня, наверное, принимают за свидетеля, потому что кэгэбешников сразу видно, на них — взгляд уважительный, а в мою сторону читается прямо пролетарская ненависть. И сожаление у женщин: «Такая молодая, а теперь пропадет».
Мы идем через обширную внутреннюю территорию к отдельному корпусу. Там еще одна проходная, но нас ждут. Бетонные ступени в подвал. И еще один пропускной пункт. Далее — толстенная железная дверь со штурвалами мягко открывает проход в секретный цех. Путь наш в раздевалку. Там уже двое мужчин в костюмах, похожие на ученых, и еще какие-то люди. Меня просветили по дороге, что шпион неизвестно как здесь оказался. Толком никто ничего не помнит. Только ощущения — все думали, что он здесь давно работает. Охрана утверждает, что пропуска видела. Одна из гипотез — гипноз. Но факт хищения есть. А нарушения режима найдутся. Шкуру спустят со всех. Руководство Радиозавода не меньше нашего переживает.
«Ученые» оказались экспертами. На стуле перед ними лежит большой блестящий чемодан. Ренат Равильевич в полголоса мне рассказывает:
— Вот сюда в раздевалку он зашел. За ним двое наших следом бросились. Когда тот изделие взял и с ним пошел, поняли, что что-то не так. А он мимо шкафов прошел и к стене. Те думали, что сейчас развернется. Драться начнет или объясняться. А он замер на секунду, потом зажигалкой щелкнул и рукой поводил. Ждали, что прикурит, тогда все ясно — сошел с ума. А он раз и в стену шагнул. И все. Ладно, свидетелей еще двое. А то совсем сумасшедший дом.
— А что ваши тут делали?
— Мой отдел курирует операцию по Изделию. Что думаешь?
Я подошла к стене. Толстый железный лист.
— За ним решетка, сетка и бетон два метра. — Пояснили мне со стороны. — Следов нет. У нас стерильность. Все в спецкостюмах.
— Есть непонятные разводы, — вмешался один из экспертов, — когда в ультрафиолете светили, то будто чем-то намазали.
И они с готовностью достали прибор. Действительно, сиреневая лампа выхватывает части узора или знака. Я уселась на пол. Настроилась. Знаки не фиолетовые, а оранжевые. Вписаны в круг. Сзади переговариваются шепотом, потом вполголоса. Ухнул смешок.
Я подошла к узорам и принюхалась.
— У вас кошки есть?
— Что вы. Нельзя тут кошкам. Особые условия.
— Это кошачья моча.
Эксперт подошел и недоверчиво потянул носом.
— Действительно. Еще одной загадкой больше.
— Смыв на анализ, — приказал Ренат Равильевич.
— Подождите. Они еще светятся, — я выхватываю в сознание картинки: древний Египет, кошки, жрецы, знаки, и бормочу под нос, — это просто туннель, до ближайшего выхода, он далеко не ныряет. Выходит здесь же, в этой местности. Боковушка.
— Что, Маша? — Ренат Равильевич напряжен. Обнадеживать не хочется. Если пустить энергию, может получиться. Схема здесь весьма примитивная, используются вибрации пламени. Но знаки уже несвежие. Обновить? Ага, несите мочевой пузырь кота. Может, сработает? И если да, то что потом делать?
— Можем попробовать так же, как шпион. Только не известно, где окажемся.
— Да хоть куда, — с усмешкой говорит он. Не верит.
— Совсем как он не получится. Нужны свечи или лампы масляные. Открытый огонь.
— Две спиртовки есть. Подойдет? — эксперт рядом со мной и ему очень интересно.
— Давайте.
Блестящий чемодан раскрыт. Среди множество линз, щеток, и непонятных железок эксперт выудил, что нужно. Я ставлю спиртовки на пол по бокам. Спирт горит почти бесцветно. Но все же это огонь. Знаний мне пришло только для конкретного случая. Я поняла, что дорога только в одном направлении. Но все равно, это проход. Я помню, как отлеживалась у деда Егора. Он меня отпаивал и кормил, только чтобы до дома добралась. И дома два дня отходила. А здесь кто будет заботиться? Правда, и проход не в другой мир, но все же.
— Только есть сложности. Для меня это очень затратно энергетически. После, на каком-то этапе потребуется восстановиться.
— И что для этого нужно?
— Нужно будет потом. Шоколад и горячее питье. Возможно, после прохода я в любой момент могу отключиться. Придется меня тащить.
— Юрий займется шоколадками и чаем. Тебя дотащу, куда скажешь. А вот если не пройдем, нас так отключат, что никакое восстановление не поможет.
— Ренат Равильевич, я сейчас попробую повторить то, что шпион сделал. Но все это не точно. Вы просто смотрите. Когда воздух начнет колебаться, как от жары, берите меня за руку. Шагаем вместе.
Я сосредотачиваюсь. Знаки светятся слабо. Огня мало. Направляю свою энергию в центр. В раздевалке сумрачно, но видно, как воздух задрожал сначала по краям, потом перед нами. Тонкая прослойка у поверхности стены чуть изменила прозрачность. Кэгебешник взял меня за руку, значит, тоже видит.
— Пошли, — сказала я.
Мы шагнули, как в серую паутину. Движения тягучие, как в воде.
И выпали в снег. За паутиной оказался лес.
— Где мы? — Ренат Равильевич напуган.
— А куда и хотели. Хоть где.
— Сейчас не до шуток. Это наша Земля?
— Конечно, Земля. Не волнуйтесь, мы где-то рядом, — вижу, как он затравленно озирается,
