он не мог, поэтому мерил шагами прихожую, стараясь не обращать внимание на молчаливого стража. Красоту этого места он тоже не воспринимал. Потому что его душе был чужд восток. Он никогда не видел королеву без маски. Да и никто не видел. Но, соглашаясь работать с ней, он почему-то решил, что уж ему-то она откроет лицо, но не тут-то было. Железная Леди, женщина без лица и имени, умело выстраивала границы, совершенно не переживая по поводу чувств своих подчиненных. Она делала то, что считает нужным. И Самсон видел результаты этой работы. Эту безошибочно работающую систему по контролю, весу и заработку денег. Только вот в случае с ним система дала сбой. Еще ни разу полиция не подбиралась так близко к верхушке. Самсон понимал, что даже в случае его ареста Железная Леди не потеряет ничего. Слишком разрозненная сеть, слишком мало внутренних связей. И от этой мысли стало пусто. В душе поднялась мысль, от которой он отказался с ужасом. Сначала поговорить с ней. Потом переживать! Или лучше вообще не переживать, пускай переживает Эверетт. Выигранный суд - его забота, в конце концов. Он за это неплохо получает.
Наконец охранник отделился от прохода, пересек прихожую и молча открыл дверь в покои королевы. Самсон смерил его подозрительным взглядом, потом кивнул в знак благодарности, наклонил голову, чтобы не удариться о низкий косяк, и очутился в знакомо-незнакомой зале. Железная Леди сидела в глубине покоев на диване, подогнув изящные ноги под себя. Традиционная японская маска гейши, полностью скрывающая лицо, распущенные угольно-черные прямые волосы, красный кимоно. Хозяйка клуба полностью соответствовала ему. Интересно, почему за столько лет он даже не попытался узнать, на чье имя записан клуб «Токио»? Скорее всего, на этого щегла охранника. Она слишком осторожна, чтобы давать кому-то даже вымышленное имя. Скорее всего, этой женщины не существует на бумаге.
- Твои пятнадцать минут пошли, - спокойным голосом произнесла маска. - Какой у тебя план?
Самсон медленно набрал воздуха в грудь. Выдохнул. Потратил еще целую минуту, чтобы занять свое место в кресле напротив нее. Слишком далеко, чтобы включились иные, кроме зрения и слуха, органы чувств. Он мечтал оказаться ближе, зная, какое влияние оказывает на всех, кто попадает диаметр. Но Железная Леди не давала. Никогда. Она умела выстраивала границы, и не существовало силы, которая смогла бы их сломать или прогнуть. Как бы там ни было, она всегда была такой. И, соглашаясь с ней работать, Самсон знал, на что идет.
- Против меня сформировали дело. Я видел бумаги - это слитая, перемешанная информация.
- Ты нашел крысу?
- Занимаюсь этим.
- Ты за два месяца не нашел крысу? - уточнила она.
На маску смотреть было неприятно. Он не видел мимики. Это просто уточнение? Насмешка? Угроза? Все тот же ровный тон. Спокойно лежащие на коленях руки. Кажется, она даже не дышала. Самсон смотрел в этот суррогат лица и думал о том, что в настоящее мгновение, пожалуй, отдал бы жизнь за то, чтобы она поговорила с ним нормально. Ему казалось, что это все изменит.
- Нет, - сказал он так же спокойно. - Не нашел. Возможно, я его даже не знаю в лицо.
При этих словах маска дрогнула. Она подняла голову. Выглядела это так, будто человек вздернул подбородок. Эмоция? Неодобрение? Шивали безошибочно считывал эмоции людей. Но не этой женщины. Как неудобно.
- Мне странно, что моя правая рука пасует перед каким-то полицейским.
- Может, ты рано дала мне эту должность?
- Скорее всего ты прав, Шивали. У тебя неделя до процесса, реши проблему. Иначе в чем смысл твоего нахождения здесь? Если ты не можешь защитить самого себя, не сможешь принести пользу и нашему общему делу. Ступай.
- У меня еще десять минут, - взбунтовался он, поднимаясь.
Он стремительно пересек расстояние между ними и остановился в шаге от Железной Леди, которая не пошевелилась и, кажется, никак не отреагировала на это нарушение этикета. До него донесся тонкий аромат ее волос.
- Ты знала о процессе? - приглушенно спросил он.
- Конечно. О нем знает весь город.
- Ты поняла, что я имею в виду. Ты знала о процессе. Не из прессы или от меня. Ты знаешь больше, чем говоришь.
Железная Леди медленно поднялась. Она встала на расстоянии руки от него. Маленький рост ничуть не мешал ей сохранять независимый и почти суровый вид. Самсон невольно вздрогнул, когда она подняла ладонь и мягко ткнула его в солнечное сплетение.
- Я всегда знаю больше, чем говорю. А ты, будучи темнокожим богом, на которого молится половина города, приполз ко мне и скулишь как девка. Если тебе нужна помощь, так и скажи. Если ты не способен решить задачку с полицией, так и скажи.
Он отступил, потрясенный тем, какая концентрированная ярость звучала в ее словах. Она даже не повысила тон, но из него будто выбили жизнь. Мужчина пришел в себя через несколько минут, когда прохладные пальцы Железной Леди коснулись его руки. И это прикосновение было приятным, ободряющим. Почти материнским.
- Ступай, - мягко сказала она. - И возвращайся победителем. Или не возвращайся вовсе.
***
Офис Самсона Шивали
Вечер того же дня
Шивали отослал прочь всех помощников и заперся в кабинете в ожидании адвоката. Он снова и снова прочитывал дело, подмечал доводы обвинения, вчитывался в строчки, которые казались ему вырванными из контекста, и думал над разговором с Железной Леди. Неужели так сложно было поймать крысу? Он пытался спихнуть ответственность на кого угодно, даже на адвоката, который не был в курсе всех его дел, а сегодня понял, что сам себя загнал в капкан. Послушай он Рамона сразу, откройся ему больше, чем того требовало конкретное дело, и вместе они бы успели найти утечку. А вместе с ней и выход из ситуации. Дело сшили, но у него не было доказательной базы. Размышления, разрозненные факты, которые Эверетт надеялся развалить в пеструю кучу ненужной информации. Их стратегия защиты строилась в первую очередь на нестыковках обвинения. Они не доказывали невиновность. Они не позволяли доказать вину. И Рамон планировал сыграть на присяжных. Он знал, как выбирать людей. Знал, кто нужен для такого дела. А в выборке всегда оказывались люди нужного психотипа.
Рассвирепев от круговерти мыслей, Шивали смахнул бумаги на пол и упал в кресло, схватившись за голову. Какой он к черту бог. Его душу раздирал страх. Впервые в
