разошьем несколько бревен, из которых сложены эти стены, но оставим их пока на месте. Будет достаточно легкого толчка, и они повалятся.
– Понимаю, месье Александр. Если эти сболочи подойдут влизко, мы им оврушим стенку на голобы, а сами – на коней и бскачь.
– Вот именно! Вы прирожденный сапер и хороший военный тактик… Итак, за работу!..
Покуда Жозеф, ловко работая топором, подрубал вкопанные в землю столбы, Александр, вооружившись пилой, осторожно распиливал бревна. Ширина пролома должна была равняться примерно трем метрам, чтобы быть достаточной и никого не стеснить в момент отхода, обещавшего быть бурным. Молодой человек сделал необходимые пропилы таким образом, чтобы вся подрезанная часть стены в нужную минуту рухнула сразу.
Альбер давно знал удивительную физическую силу своего друга, но ему все же казалось непостижимой огромная работа, которую проделывал Александр, и он это сказал.
– Еще бы! – заметил тот. – Благодаря занятию, которое мне пришлось недавно освоить, я здорово привык к тяжелому труду.
– Это как же?
– Да ведь с тех пор, как мы так неожиданно расстались на просторах Калахари, мои хозяева не давали мне сидеть сложа руки.
– Твои хозяева?
– Мы все время болтаем и болтаем, и я еще просто не успел рассказать вам о моем рабстве.
– Ты был рабом? Ты?
– Как самый обыкновенный уроженец этой солнечной страны. Несмотря на мою белую кожу и европейское происхождение, я носил на шее колодку, так называемое «бревно рабства». Противная штука и противная работа! Да еще чамбок в придачу.
– Но это возмутительно! Это неслыханно!
– Совершенно неслыханно и совершенно возмутительно – и все-таки верно. Мое счастье, что хозяева у меня были чернокожие. Будь это у белых, я бы давно умер. И я прямо-таки счастлив, что избавил от ужасов рабства тех бедных бушменов, которых португальские мулаты гнали на продажу, как скот.
– Тебе известно, что эти мулаты подохли?
– Туда им и дорога! Как говорит босеронская пословица, они не стоят живой собаки. Во всяком случае, дорогой мой Альбер, твой друг Александр Шони, бывший парижский щеголь, завсегдатай театральных премьер, член многих клубов, бывший помещик, попал в рабство к неграм, носил для них воду, толок для них просо и сорго, варил для них пиво, прислуживал их хозяйкам, нянчил их детей и, как полагается, выслушивал все проклятья этих двуруких – черных, как солодка, грязных, как свиньи, и воняющих, как легион крокодилов. Но пока оставим это. Я вам расскажу подробно в другой раз. Кажется, неприятель переменил тактику!
– Верно! Раньше они шли открыто, а теперь прикрываются вязанками хвороста.
– Да, вижу! Эти чучела хотят подойти к самому частоколу, сложить весь свой хворост у нас под стенками и поджечь. Они мечтают зажарить нас. Нет, ребята, погодите! Мы и сами с усами! У вас все готово, Жозеф?
– Готово, месье Александр. Только пальчиком толкнуть.
– Слушай, – сказал Альбер, – у меня руки чешутся пострелять. Я бы все-таки уложил хоть несколько человек!
– Зачем? Пусть их. Через несколько минут они все равно будут считать, сколько у них переломано ребер.
Раззадоренные молчанием маленького гарнизона, наступающие стали смелее; более храбрые увлекали колеблющихся. Потрясая в воздухе охапками хвороста, довольно значительная группа подошла к деревянной стене, как раз к тому месту, где был подготовлен пролом. По всей видимости, возомнив себя искусными тактиками, они приближались потихоньку. Тем временем другая группа подходила с противоположной стороны и страшно шумела, желая, очевидно, отвлечь внимание осажденных.
Затем они без всякого предупреждения подожгли хворост. Заставить задохнуться в дыму и сгореть живыми трех человек, которым нельзя было предъявить никакого обвинения, было для них делом самым обыкновенным. И дым уже стал пробиваться сквозь щели меж грубо отесанных балок. Лошади, почуяв огонь, забеспокоились.
– Ну вот! – невозмутимо сказал Александр.
– Мы готовы! – одновременно отозвались Альбер и Жозеф.
– Берите каждый по коню. Первых попавшихся. Привяжите их друг к дружке веревкой подлинней и поставьте перед проломом.
– Готово.
Александр повторил маневр – тоже соединил пару лошадей и поставил их позади коней своих товарищей. Затем он высек огонь, зажег трут, отрезал от него четыре куска длиной сантиметра в два каждый и, когда они загорелись, дал по куску Альберу и Жозефу.
– Слушайте меня и точно выполняйте то, что я прикажу. По команде: «Вперед!» – вы крепко хватаете коней за морды и суете им в ухо по куску горящей пакли. Тем временем я опрокидываю стенку, и тогда вы пускаете лошадей. Поняли?
– Поняли!
– Вперед!
Под могучим напором Александра тяжелая рубленая стена зашаталась, треснула и с грохотом свалилась на тлевший хворост и на людей, которые пытались раздуть огонь. Крики бешенства и боли смешались с проклятиями. Лошади испуганно ржали. Они обезумели от боли, которую им причинял огонь в ухе, и ринулись прямо на людей – на тех, кто еще держался на ногах после падения стены. Несчастные животные рвались каждое в свою сторону, но они были привязаны одно к другому и потому вертелись на месте, топча ногами убитых и раненых и опутывая тех, кто еще не валялся на земле и не успел бежать.
– По коням!
Александр был бледен, лицо его стало совершенно бескровным, но командовал он твердо и спокойно.
Лошади буров фыркали от нетерпения и страха. Они рвались вперед, выгибая крепкие крупы. Жозеф на своем гнедом был готов вырваться первым.
– Легче! – сказал Александр. – Наш план осуществляется очень хорошо, и мы не будем останавливаться на полдороге. Полюбуйтесь, сколько мы тут народу накрошили!.. Но кто ж виноват, если не они сами?
Он быстро нагнулся, тоже сунул два клочка дымящейся пакли лошадям в уши и пустил их. Нападавшие уже стали оправляться от первого испуга. Они поняли, что трое осажденных вот-вот уйдут от них, и только думали, как бы перейти в наступление. Но не успели. Новые лошади налетели на них ураганом, и это вызвало неописуемый беспорядок. Началось нечто худшее, чем бегство. Это была неслыханная паника людей обезумевших, неспособных укрыться от обрушившейся на них стихии, каждый думал об одном – как бы спастись.
Три француза пригнулись к гривам своих коней, беспощадно вонзили им шпоры в бока и понеслись во весь опор по дорожке, которую им прокладывали лошади с горящей паклей в ушах.
Де Вильрож с револьвером в руке, Александр с карабином были готовы пристрелить всякого, кто попытается их остановить.
Ворота крааля оказались открытыми. Все три всадника проскочили и быстро скрылись из виду, провожаемые бешеными криками.
– Прямо к водопаду Виктория, – сказал Александр спустя
