вполне может расцениваться как прямая угроза. Учитывая мой ранг, я мог просто испарить тебя в ту же секунду, когда ты начал готовиться к нападению.
— Я — бессмертный. Это была бы не первая моя смерть, — ответил Вольный без вызова, но без всякого страха или преклонения.
— Магу льда стоит вести себя поскромнее в моём присутствии.
Тарас моментально вспотел. Не от волнения — от жары. Привычная прохлада, создаваемая украшениями, созданными ещё при помощи Маграмина, улетучилась. Он не знал откуда, но был точно уверен в том, что это не намеренное давление — архимаг просто перестал сдерживать свою… ауру? Воздух вокруг моментально нагрелся, стал обжигать ноздри. Даже захоти он сейчас создать лёд у него бы просто не вышло — эфир огня и жара, окружающий тифлинга вытеснил всё остальное.
— Правда думал, что с твоими силами ты мог иметь хотя бы шанс на успех?
Тарас будто стоял близко к громадному костру, настолько, что согревающее тепло, превратилось в обжигающий жар.
— Учитывая быструю реакцию твоих телохранителей, не думаю, что у меня были шансы. Но если бы ты оказался командиром, способным убить солдата просто из-за личной неприязни, я бы точно попытался снести тебе голову.
От такого заявления были в шоке не только окружающие, но и сам Кальт. Несколько секунд архимаг просто смотрел на стоящего перед собой бессмертного, после чего громко рассмеялся. Обжигающая аура быстро исчезла, взятая под контроль.
— А это будет интересно… — бросил ему в ответ архимаг и повернулся к плацу. Его голос без видимых усилий добрался до самых крайних солдат, вышедших на смотр:
— На сегодня всё. Стоять ровно вы умеете. Завтра посмотрим, чему вас тут научили.
Архимал Кальт, вместе со всеми прибывшими покинул плац, забрав с собой командиров полков и нескольких офицеров Шипов, а также главных инструкторов лагеря. Остальные солдаты спешили разойтись и бессмертные в этом плане исключением не стали. Архимаг произвёл неизгладимое впечатление на солдат и на некоторых — далеко не самое приятное.
— Это мы балласт⁉
Вестник расхаживал по бараку, полный негодования. Оценка архимага его задела, особенно то, что инструкторов Первого Ордена он посчитал не такими никчемными. И пусть последние действительно превосходили игроков из гильдии Каменных Волков, Тарас мог понять его чувства: они здесь куда дольше игроков Первого Ордена, но те уже получили намного больше уважения и внимания, чем Вестник и его гильдия. И кто знает, может из-за них их вообще не возьмут на учения?
Менгир, как всегда, сглаживал углы и успокаивал распираемого недовольством товарища. Лидером Каменных Волков был Вестник и вполне заслуженно, ведь остальные последовали именно за ним, даже когда он предложил им тяжелую авантюру с небольшим шансом на успех. Но когда штормило его — штормило и всех остальных членов гильдии. По натуре спокойный и рассудительный Менгир был тем, кто мог возвращать Вестника в нормальное состояние, не давая делать глупостей и принимать скоропостижные решения под влиянием эмоций.
Сам Тарас лежал на кровати, оценивая увиденное. Архимал Кальт вне всяких сомнений был невероятно силён. Такой уровень эфира вокруг него даже в спокойном состоянии говорил о крайнем умении в связанной с ним магии. Умение оценивать ситуацию, абстрагируясь от личных связей — весьма редкое качество, вне всяких сомнений поднимающее его на ступеньку выше на лестнице моральной оценки личности в голове Тараса. Он примерно понимал, что именно произошло с Джорном и увиденное сегодня делало архимагу честь. В общем, могло быть намного хуже. Пренебрежительное отношение к бессмертным, не обладающими ни должной силой, ни должной дисциплиной, понять можно — этот вопрос решиться быстро, если Кальт не полный идиот, а он таким не показался.
Имеющие реальный боевой опыт инструкторы быстро себя покажут. За остальных Тарас тоже не волновался. Каменные Волки действительно уступали инструкторам Первого Ордена практически во всех аспектах, но они сделали главное — начали развиваться, по-настоящему. Их стиль сражения претерпел разительные изменения. Те зачистки Голодного Грота явно повлияли на это. Слаженность у ребят тоже прогрессировала быстрыми темпами, благодаря суровым тренировкам и некоторой общности, приобретенной из-за отказа двигаться по стандартному пути. От такой замотивированной группы бессмертных воинов никто не откажется, понимая, что вложенные ресурсы окупятся многократно.
Дальнейший день в лагере проходил тихо. Теперь здесь присутствовал один из самых суровых представителей высшего командования, вместе с гвардейцами императора и агентом тайной службы. Последний внушал особенные опасения солдатам, успевших наслушаться об умениях и действиях невидимой руки императора.
Вольный возвращался вместе Мрачным Клинок, вечером, после очередной тренировки и последующего похода к целителям. У входа в барак его ждал Джорн, на котором помимо торквеса, присутствовали уже и капитанские знаки отличия. Женя просто поздоровался с ветераном и пошёл внутрь, утолять свой голод, вызванный тратой сразу двух зарядов легендарного кольца.
— Поздравляю с повышением?
— Да уж, подкинули мне работы на старости лет.
Ответ стремительно взлетевшего по карьерной лестнице ветерана был не слишком воодушевляющим, но Тарас заметил, что тот действительно рад подобному исходу.
— Будешь командовать Шипами в своём полку?
— Да, и не только… — Джорн потёр непривычный для себя торквес, — Будешь спрашивать, что это была за история?
— Нет. Я могу примерно представить, что произошло, рассказывать мне детали или нет — это уж твой выбор.
Капитан кивнул и замолчал на пару минут. Укутавшийся в плащ Вольный не спешил его торопить.
— Это была последняя война с Империей Шикар, закончившаяся семнадцать лет назад. Я тогда был в Шипах второй пограничной. Нас сильно потрепало, половину офицерского состава потеряли дней за десять. Война — это не место для политики, чего тупые аристократы почему-то никак не научатся. Надо мной поставили молодого капитана, который понятное дело знал всё лучше своего лейтенанта, отслужившего на тот момент больше пятнадцати лет. Я подумывал избавиться от него, прирезать где-нибудь по-тихому. Тогда можно было устроить всё так, что проблем не возникло. Но жалко его стало… Совсем молодой был, думал, может столкнется с реальностью, окажется вне маминой юбки, да повзрослеет.
Джорн сжал кулаки так, что затряслись руки. Желваки на лице напряглись, а взгляд замер где-то в воспоминаниях.
— Но мелкий сучёныш испортил все почти сразу. Пока меня и моего Шипа не было наотдавал приказов, что полегло почти три роты, включая мой собственный Шип. Решил поиграть в гения тактики, мать его. А когда я пришёл и начал на него орать, этот сучий сын не сжался в комок, не побелел, не умолк, как должен вести себя облажавшийся утырок, погубивший больше двухсот солдат, а начал орать на меня в ответ, говоря, что это не он облажался, а погибшие солдаты.
Последние слова старый ветеран уже почти прорычал.
— Ясное дело
