дом в других измерениях или параллельных мирах, как вам угодно. Так что наш «Улей» снова полон, а вы, скорее, пчела-ренегат, другого пасечника, которая пытается наш улей разорить.
— Судя по тому, что вы мне рассказали и вашему скандинавскому происхождению, ваши пчеловоды — Один и Тор?
— Именно так, — довольным тоном ответил Гуннар.
— Теперь понятно… Вы, значит, сляпали мир вроде вашей Вальхаллы? Весь день драка, вечером пьянка? В чём тут смысл — никогда не понимал. Теперь ясно, почему ни детей, ни стариков.
— Да, вы, я смотрю, неплохо осведомлены. Действительно, трутни нам не нужны, только войны, и чем яростнее бой и смерть, тем сильнее Вальхалла.
— Ладно, с этим разобрались, а при чём тут компьютерные игры?
— Это тоже легко объяснимо. Мы её создали максимально приближенной к тому миру, в котором живём… практически точную копию. И те игроки, которых интересует наше творение, не все, конечно, получают возможность стать её реальными участниками, тем самым пополняя наш мир. Эта игра для них, своего рода, тест… Если хотите. Пацифист в ней не заинтересован и тот геймер, который в ней проводит определённое нами время, и получает максимальное количество навыков, можно сказать, наш человек, а доставить его в нашу реальность, лишь немного подчистив память, это уже наша работа. И вы должны были стать одним из нас. В Зоне мы именуемся «Призраки», «Проводники», это кому как удобней. На ещё не заданный вопрос отвечу… С вами всё пошло не по плану. Вы — пчела-ренегат из другого улья и нашли неизвестный нам переход. Поэтому мы должны узнать, с вами или без, где он находится. В хорошем варианте использовать его для своих рекрутированных, а вас, если откажетесь помогать, уничтожить.
— Да уж, весёленькая перспектива, оказаться камнем у Бога в ботинке, — подумал Роман. — Положение сложилось безвыходное, освободиться от верёвок нереально и времени что-то изобретать тоже не осталось, — хаотично размышлял он. Единственным правильным решением было сделать вид, что готов пойти на сотрудничество, и, если получится, сбежать по дороге к месту перехода. — Слишком много всяких «если». Где наша не пропадала.
— Лихо вы тут всё обстряпали, прямо куда не кинь, кругом клин. Допустим, я соглашусь и покажу вам место, это ведь не может быть гарантией моей безопасности?
Гуннар хлопнул в ладоши.
— С вами ещё не всё потерянно… Как знать, как знать… Может быть, у нас найдётся для вас вакансия, специалисты вашего уровня нам нужны. Олаф, развяжи ноги нашего друга, — и, словно извиняясь, добавил. — О доверии и вашей свободе поговорим на месте, которое, очень надеюсь, вы нам укажете. Не волнуйтесь, в город ногами идти не придётся… Надо лишь дождаться капитана с его машиной. Ох уж эти русские… Всегда не торопятся.
— Украинец я, — раздался голос из проёма входной двери.
На пороге стоял капитан. Громкий выстрел в доме из охотничьего ружья почти оглушил Романа. Всё происходило словно в замедленной съёмке. Гуннар, поворачиваясь, потянулся к пистолету на столе, и почти успел, когда прозвучал второй выстрел. Картечь, выпущенная из старенькой ТОЗ с близкого расстояния, оторвав несколько пальцев на руке норвега, смахнула ствол на пол. Гуннар истошно заорал, глядя на свою куцую руку, и встав, словно пьяный, попытался бежать к окну, но, запнувшись за валявшуюся на боку тумбочку, упал.
— Цэ тобi за Мэиколу, — перезаряжая ружьё, прохрипел капитан.
Два выстрела дуплетом довершили начатое. Капитан прислонил к подоконнику разряженное ружьё и отрешённо посмотрел на Романа.
— Вот ведь, парень, как оно всё обернуться может. Погоди чуток, — достав из кармана перочинный нож, разрезал верёвку, связывающую руки Романа, и пошёл к телу племянника. — Совсем ещё дитё… Дядька Богдан… А, Дядька Богдан… В полиции работать хочу… Вот тебе, Мiкола, и работа… Мiсяц, как в лейтенантах, а всё эти деньги треклятые… Я ведь тебе на свадьбу хотел… Эээх… Дурак старый.
В углу послышался хрип, капитан, словно боясь потревожить тело, аккуратно накрыл племянника попавшимся под руку старым покрывалом, и пошёл к окну, возле которого оставил ружьё.
— А ты, хлопец, посиди, — похлопал ладонью по плечу Романа. — Я за раз ту гниду угомоню, а тогда и побалакаем.
Молча наблюдая, Роман не стал мешать капитану отомстить за незнакомого парня Колю, ставшему ещё одним горьким воспоминанием в страшной копилке своей памяти. Стрелять капитану не пришлось, шевеления Олафа были его предсмертной агонией. К моменту, когда подошёл капитан, он был уже мёртв.
— Подох, собака… Ну и нехай, тiкай в свою Вальхаллу… И ты, Казак, тоже тiкай. У мене УАЗик тут. В хуторе стоить, а им сказал, что в другом, чтоб послухати трохи, що они тебе балакать будут.
— Послушал?
— Да… Послухал их бред наркоманьский. Так за что ж они тебя взять хотели? Хочешь — не говори, я и сам понял, кто тут гадина, тильки жалко, що поздно, а ты и в правду, уходи… Я сейчас по рации бригаду вызову… Вопросы задавать будут, а у тебя вид такий, чудный… Космонавт, да и только. Документы-то есть? Понятно… Ну, не моё это дело, коже мене теперь всё это объяснить, ума не приложу. Выпрут без пенсии, и племяша погубил.
— Я помогу, — не зная зачем, вызвался Роман.
Немного поколдовав над оружием и телами, они исключили себя из круга подозреваемых лиц, разыграв всю эту трагическую партию на Олафа, Гуннара, и, якобы пытавшегося их арестовать, лейтенанта. Единственное, что Роман забрал из улик, которые ни к чему бы следствие не привели, это свои артефакты и телефон Гуннара, с ребусом непонятных сообщений и номеров. Богдан, мельком взглянув на изъятое Романом, только глубоко вздохнул.
— Ей Богу, чудак-человек… Гроши у него забери. Тебе они нужны будут, а этому пасюку без нужды.
Об этом Роман сразу не подумал. Бедным, Гуннара, точно было не назвать. Две новенькие пачки стодолларовых банкнот перекочевали в карман Романа.
— О, це добре, всё одно до отдела эти бы гроши не доехали… Теперь пойдём, я тебя в дальней хате схороню, а вечерком, когда всё поуляжется, до тебе приду, а там побачимо, що нам зробыты.
Дом, или «хата», куда Романа определил на временный постой Богдан, снаружи почти ничем не выделялась, но здесь не чувствовалась всеобщая заброшенность. Окна плотно закрыты явно обновлёнными ставнями. Крепкую тесовую дверь закрывал амбарный замок.
— Ты не думай нэчого, хата не поганая… Це хата моёго батьки, вот и приглядываю, а то и просто с жинкой поругаюсь и сюда, ночку скоротать.
Хата внутри действительно оказалась очень уютной. Беленные, саманные стены украшали самотканные коврики и вышивки. Пол устлан такими же,
