Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Телефон девушки так и не нашли, и только позже, во время допросов, выяснилось, что Глеб умудрился продать его – простенькую неновую модель – за пятьсот рублей в каком-то ларьке…
* * *
В ту ночь, когда Дима Михайлов держал в кулаке Никины ключи, Антона Копылова разбудил грохот. Он приподнялся с бешено бьющимся сердцем. Жена тоже проснулась и села, подтянув легкое одеяло к лицу. В бледном свете вспышки за окном дед Антон увидел ее глаза, расширенные от ужаса. Тридцать шесть лет жизни исчезли в один миг, превратились в мираж. Он вдруг почувствовал горький запах дыма и снова вздрогнул от долгого раската грома… Не может быть!
Дед Антон, забыв про больные колени, кубарем скатился с кровати и застыл у раскрытого окна. Из непроглядной темени вырывались зигзаги молний и лупили куда-то в Камышовку, за Панельки. А потом по подоконнику что-то стукнуло. Раз. И еще раз. И еще.
Ливень обрушился на поселок серебряной стеной. Ветер швырнул мгновенно намокший тюль деду Антону в лицо, и он на секунду превратился в белесое привидение. Отдернув ткань, он продолжал стоять, вцепившись руками в подоконник, а дождь все лил.
В домах напротив замерцали огоньки. Осветилось одно окно, за ним другое… Разглядеть за стеной воды, чьи фигуры приникли к стеклам, не было никакой возможности, но Копылову это и не нужно было. Он знал, кого сорвала с постелей гроза, первая за полтора месяца изнурительной жары. Старушку Матвеевну, Митрича, Галю Охрипову, пожилую мать торгаша Жлобина. Где-то в Кирпичиках встал к окну Олежка Михайлов, загорались огни в Старом поселке… Все они, так или иначе пережившие страшный август 1983 года, стояли возле своих окон и смотрели, как судьба, природа или Бог (каждому – по вере его) дарит прощение. Оплакивает погибших и несет надежду живым. Словно дает Малинникам еще один шанс.
* * *
– Встать, суд идет! – объявила секретарь, молодая и чрезвычайно серьезная женщина с волосами цвета моркови.
Дима еще раз оглядел зал перед объявлением приговора Никиному убийце. Знакомые лица застыли в ожидании. У Лидии Бойко покрасневшие глаза казались стеклянными – совершенно неживой, остановившийся взгляд не отрывался от зарешеченного бокса, в котором, опустив голову, сидел осунувшийся Глеб Свиридов. Андрей Бойко нервно озирался, время от времени потирая ладони. Сергей Царев в форме срочника ракетных войск хмуро смотрел перед собой. Супруги Стрельниковы тоже были в зале, и под распахнутым пальто молодой жены бизнесмена можно было заметить округлившийся живот. Но больше всех Диму поразил Ваня Охрипов – торжественный и тихий. Они с Галиной Сергеевной сидели в последнем ряду, но Ванина голова возвышалась над остальными. Он не кривлялся, не закатывал глаза, не размахивал руками, а чинно ждал и, похоже, был единственным, кто заметил взгляд лейтенанта. В ответ на него Ваня моргнул и пошевелил губами. «Плохо-страшно», – догадался Дима и уверенно кивнул, вспомнив свое обещание.
Эпилог
Дорожный указатель «Коррекционный центр “Ваня” – 1.0» на повороте к бывшей усадьбе Стрельникова был виден издалека. Чуть дальше красовался свежеустановленный навес над автобусной остановкой. В этот час она должна бы пустовать – автобус из города недавно проехал, а следующий будет только через час, но на скамейке притулилась одинокая фигурка.
Капитан Михайлов снизил скорость – отчего же не подвезти припозднившегося пассажира? Молодая женщина подняла голову, и сердце Димы совершило чувствительный кульбит в груди – на него со смущением и радостью смотрела Наташа.
Пока она садилась в машину, пристегивалась, неловко пытаясь попасть в защелку ремня и старательно хмурила брови, пряча радость от неожиданной встречи, Дима мучительно пытался сообразить, что она могла делать здесь совершенно одна? И почему, почему они так давно не виделись?
– Я думал, что ты уехала, – наконец заговорил он, отъезжая от остановки.
– А я и уезжала, – повернулась к нему Наташа. – На переподготовке была. Два дня как вернулась. Вот хочу в новый Центр устроиться работать, у меня же образование педагогическое, а ты как?
Дима на секунду оторвал взгляд от дороги и мельком глянул на Наташу. Ветерок из приоткрытого окна машины легко шевелил прядку волос на макушке, щеки пылали. Она смотрела на него открыто и радостно, так, словно с момента их неслучившегося свидания не прошел целый год. Словно всей этой истории со следствием, командировками, судом, которая отняла тогда у Димы все силы и время, никогда и не было. Не было того дня, когда он вошел в здание администрации с букетом цветов, чтобы выйти оттуда с тем же букетом и поникшей головой – оказывается, Наташа уже месяц как там не работала…
– Я – нормально. Там же, – ответил он, снова уставившись на дорогу.
Конечно, у нее кто-нибудь уже есть. Разве может такая девушка в городе остаться одна?
– Я сегодня к твоей маме заходила, – вдруг негромко сообщила Наташа. – Она сказала, что ты в район уехал. Мы только на полчаса разминулись.
Капитан непроизвольно сжал ладонь на руле. В ошеломленном мозгу медленно проворачивались шестеренки логики. «Она заходила не к маме, раз спрашивала про меня. Значит – ко мне?»
– Дим!
– А? – буквально утонув в Наташиных глазах, он машинально снизил скорость и слегка повернул руль вправо – теперь машина едва не цепляла колесом пыльную обочину.
– Я скучала. Все думала о тебе. Понимаю, ты теперь в Малинниках герой, но…
* * *
Над пустынной дорогой, где притулился у обочины потрепанный автомобиль участкового, над сияющими крышами теплиц, над притихшей Камышовкой и лесом, над бывшей усадьбой Стрельникова звенело очередное лето. Ни сама усадьба, ни тепличный комплекс московскому бизнесмену больше не принадлежали. Ими управлял Фонд Вероники Бойко. Усадьбу превратили в самую современную клинику для детишек с отклонениями в умственном развитии. Говорили, что туда едут со всех сторон света. Родители самой Ники, как и мать Вани Охрипова, состояли в попечительском совете Центра. А больше ничего в Малинниках не изменилось.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
