других спасешь».
«Когда покроет тебя тьма, сомнение, уныние, отчаяние, смущенье, тогда призови только всем сердцем твоим сладчайшее имя Христа: в Нем ты все найдешь: и свет, и утверждение, и упование, и утешение, и покой, найдешь в Нем самую благость, милость, щедрость, все это найдешь в одном имени заключенным, как бы в какой богатой сокровищнице…»
«В молитве к Богу, как и в общении с людьми, старайся дойти до младенческой простоты. Простота — величайшее благо и достоинство человека… Пусть душа твоя не двоится на добро и зло».
«На молитве, будь как дитя лепечущее, сливаясь в один дух с духом произносимой молитвы. Если во время молитвы или вне молитвы враг займет душу твою какими либо хулами и мерзостями, не унывай, не скорби, но скажи с твердостью в сердце: для очищения от этих-то и подобных им грехов и пришел на землю, в этих-то и подобных им немощах духа и пришел Многомилостивый помочь нам; и когда скажешь с верою, сердце твое тотчас успокоится, ибо Господь сердце твое очистит. Вообще ни от какого греха, как от мечты, не надо унывать, а уповать на Господа…»
«Когда замечаешь, что сердце твое хладно и молится неохотно, остановись, согрей свое сердце каким-нибудь живым представлением своей духовной бедности, нищеты и слепоты или представлением великих ежеминутных благодеяний Божьих к тебе и к роду человеческому и потом молись, не торопясь, с теплым чувством».
Все эти размышления отца Иоанна о молитве ценны именно тем, что они являются выражением живого личного молитвенного опыта отца Иоанна. Они не вычитаны им из книг подвижников. Все написанное им — им пережито, выливается из глубины души, пережившей эти молитвенные состояния, и потому его слова так жизненны, так понятны и близки каждому, находят такой живой отклик в каждой человеческой душе, так поднимают дух читающего их. В предисловии к своему дневнику отец Иоанн сам отмечает этот опытный источник своих размышлений. «Все содержащееся в этой книге, — говорит он, — есть не что иное, как благодатное озаренье души, которого я удостоился от всепросвещающего Духа Божия в минуты глубокого к себе внимания и самоиспытания, особенно во время молитвы».
Такой же опытный жизненный характер имеют и его размышления о Причащении Святых Христовых Таин. «Если почувствуешь тяжесть борьбы, — говорит он, — и увидишь, что тебе не справиться самому со злом, беги к твоему духовному отцу и проси его приобщить тебя Святых Таин. Это великое и всесильное оружие в борьбе». Сам отец Иоанн причащался ежедневно. Другим он советовал причащаться как можно чаще, хотя бы даже ежедневно. Многих он исцелял от тяжких болезней причащением Святых Таин. «Господь, с Которым я ежедневно соединяюсь через Святое Причащение, подкрепляет меня. Иначе где бы я мог почерпнуть силы для таких постоянных усиленных трудов, которыми стараюсь служить во славу Святого Имени Его, во спасение ближних моих!..» По словам отца Иоанна, мир и все человечество тем только еще и живут и спасаются, что в мире, в христианских храмах совершается Божественная литургия.
«Литургия — самый лучший пробный камень нашего душевного состояния: живы ли мы или мертвы? Что в нас гнездится? Какие страсти, какие немощи душевные? О, с какой тщательностью надо готовиться к совершению этого пренебесного, страшного, животворящего таинства, этой всемирной жертвы — жертвы о небесных, земных и преисподних…» («Мысли о Церкви».)
До сих пор мы говорили об отношении отца Иоанна к Богу и о тех средствах, которыми он воспитывал в себе и оберегал пламенную веру в Бога и горячую любовь к Нему и пребывал с Ним в тесном единении. Всем этим своим подвигом он укрепил в себе непоколебимое основание своего пастырства. На этом основании он строил и вторую половину своего пастырского служения по отношению к людям… В то время, когда начиналась пастырская деятельность отца Иоанна, Кронштадт был местом административной высылки из столицы всякого рода бродяг, непомнящих родства и т. п. людей. Люди эти ютились на окраинах города, в землянках и лачугах, шатались по улицам, попрошайничали, пьянствовали.
Отец Иоанн принял их под свое покровительство, заботился о них, раздавал милостыню. Кроме такой голытьбы, в Кронштадте было много чернорабочего люда, работавшего в порту. Мужья пьянствовали, жены с детьми жили в беспросветной нужде, в голоде и холоде. Среди этого беспросветного мрака, как яркий луч Божий, явился молодой, вновь назначенный священник Кронштадтского Андреевского собора отец Иоанн Сергиев. Он стал посещать эти лачуги и землянки, утешал матерей, ласкал детей, делился с бедными своими собственными средствами и иногда возвращался домой даже без сапог, отдав их неимущим.
С течением времени отец Иоанн увидел, что одной бессистемной помощи бедным и раздачи денег нищим недостаточно. И тогда по его инициативе, при помощи благотворителей, возникло в Кронштадте учреждение Трудовой помощи — так называемый Дом Трудолюбия и при нем ночлежный дом.
Эта материальная забота о бедняках и безработных Кронштадта была только началом, первой ступенью в деле помощи отца Иоанна ближним. Главная его помощь людям заключалась не в материальных пособиях, а в молитвенной помощи страждущим и болящим. Этот последний вид пастырского служения отца Иоанна и прославил его, сделал имя его известным по всей Россия и обратил его во Всероссийского пастыря и молитвенника.
На этом именно пути и излились через отца Иоанна многократные милости Божии людям скорбящим и страждущим от телесных и душевных недугов. Я не имею возможности в этой беседе обрисовывать во всей полноте эту деятельность отца Иоанна; она описана в его различных биографиях. Я же только отмечаю эту деятельность как последний и высший предел его самоотверженного пастырского служения ближним.
В отце Иоанне было поразительное дерзновение молитвы, источником которого было чувство живой близости к Богу, выросшее в нем благодаря постоянному подвигу и ежедневному причащению Святых Таин и чистоте жизни. Он молился о больных всегда своими собственными горячими словами, стоя на коленях, горячо, властно, с ударением, точно требуя от Господа чуда. И чудо совершалось в самых безнадежных случаях, к удивлению врачей и профессоров больные выздоравливали. Об этом периоде жизни и деятельности отца Иоанна мы имеем его собственные рассказы в беседах, какие он вел в разных местах с пастырями.
Вот рассказ слушателя одной из таких бесед: «Перед нами стоял благообразный старец. Лицо его ясное и откровенное, приятно и сердечно улыбающееся, благодушно мирное, благодатное. Светлые, доверчивые, ласковые глаза, твердая и уверенная речь… в отце Иоанне нет ничего болезненно нервного, никакой экзальтации… Это самый покойный, ровный, жизнерадостный, смиренный, предупредительный пастырь. Свою речь он начал так: «Достопочтенные
