Ввязываясь ли в эту авантюру под названием серьёзные отношения с господином Корсаковым, зная наперед, что ничего по-настоящему серьёзного мне не светит. Или отказаться и добровольно самой разбить своё сердце? Чёрт, ну почему меня угораздило так попасть? Я не очень рассчитывала на то, что получится его влюбить в себя в рамках своего плана мести, но чтобы вот так самой безответно и без оглядки…
Мои размышления прервал телефонный звонок. Аринка. Я не очень любила разговаривать в общественном транспорте, но Сёминой лучше ответить с первого раза. Иначе потом несдобровать.
— Аринк, привет. Я в маршрутке…
— Ненавижу его!! Ненавижу!! — оглушает меня её вопль в трубке.
— Кого? — ахаю я, покрепче ухватившись за поручень. Насколько я помню, единственный человек, который мог довести сейчас Аринку до белого каления это её сосед, который при каждой встрече припоминает ей тот случай с каской. Неужели он её совсем допёк?
— Диму!! Он женат!! Лиз, эта сволочь — женат!
От неожиданности я едва не роняю мобильный в проход. Тысяча нецензурных слов готовы сорваться у меня с языка, но я сдерживаю себя. Как, впрочем, и порыв сорваться искать этого м…судака, чтобы свернуть ему его лживую шею. Но вместо этого я прошу остановить маршрутку на следующей остановке.
— Арин, ты дома? Я скоро буду.
Глава 47
— Какие выбрать? Вот эти? Или они крепкие? — спрашивает меня Сёмина у кассы супермаркета, беспорядочно тыча в табачные изделия.
— Тебе — никакие, — отрезаю я, уводя ее от кассы и взглядом извиняясь перед сотрудницей магазина за небольшую заминку. — Он того не стоит!
— А Гордеев твой стоил?! — вспыхивает Аринка.
— И он тоже, — спокойно соглашаюсь. — Просто я дура, и дала слабину. А тебе я не позволю! Давай уж лучше стандартный набор: винишко и мороженое?
Сёмина отрицательно мотает головой, и вновь размазывает по лицу слёзы. От туши уже совсем ничего не осталось, лишь несколько подтеков у век говорят о том, что утром здесь красовался её стандартный макияж для рабочих будней. Протягиваю салфетку, но Аринка вновь качает головой. Кажется, дело плохо — если уж Сёминой совсем плевать, как она выглядит.
Хорошего действительно было мало. Потому что практически всё, что рассказывал о себе это блондинистая сволочь, оказалось ложью. Единственное, по мнению Аринки, в чём он не соврал — это место его работы. Потому что так она и вычислила его настоящую страницу в социальной сети: зашла в группу компании и обнаружила человека с идентичными именем и фамилией, только с большим количеством друзей и активными постами. А самое главное — с кучей фотографий с женой и маленьким сыном.
Теперь мне стало понятно, почему он не жаждал с нами фоткаться на память. Просто не хотел оставлять следы. Хотя конспиратор из него, конечно, такой себе. Даже не стал скрывать настоящую фамилию. Неужели он настолько держал Аринку за дурочку? И настолько был уверен в своей легенде?
Даже мне хотелось рвать и метать от такой информации. И я с трудом представляла, что сейчас чувствовала внутри Сёмина. Впрочем, свою квартиру она уже разгромила. И даже попыталась прорваться в фирму к Диме, но её не пропустила охрана на КПП.
— Надо ему шины спустить.
— Арин…
— Что?
— Если ты попадёшь на камеры видеонаблюдения, он на тебя и ментам заявить может.
— Пусть только попробует! Козёл! И я тут же передам пламенный привет его жене в личные сообщения!
Сёмина неслась обратно домой со скоростью света, и я едва за ней поспевала. Плохо, что она ничего не хотела ни есть, ни выпить. Надо всё-таки попросить Вальку заскочить в магазин после работы за набором продуктов для разбитых сердец. Это сейчас Аринка носится, как электровеник, и ей ничего не надо. А потом может резко переключиться, или наступит отходняк. Нужно быть во все оружии. Хотя… не стоит забывать про знаменитые стратегические запасы Сёминой. Возможно, у неё всего с лихвой уже есть.
— Представляешь, его сыну три годика было вначале апреля. И он сначала с ним… на празднике изображал у себя в Волгограде заботливого папочку. А спустя неделю в клубе со мной… ненавижу! Ненавижу!!
Аринка не выдерживает и сотрясается в рыданиях, пряча лицо в ладонях. Аккуратно, будто боясь спугнуть, обнимаю её дрожащие плечи и привлекаю к себе.
— Лиз, я встречалась с женатым! Я! Которая всегда ненавидела всех этих тварей, что спят с чужими мужьями, и первая была готова их закопать!!
— Арин, ну ты же не знала…
— Как так можно?! Лиз, как?? Ладно я, наивная овца сама виновата, но со своей женой, с ребёнком? Как же это все мерзко, не могу…
— Ты же знаешь, что ему это вернётся бумерангом, — говорю я, поглаживая спутанные волосы подруги, вновь начинающие немного виться.
— А мне? Мне это потом тоже вернётся, да? Господи, ну почему мне вечно попадаются одни мудаки?! Может, я что-то отчебучила такое в прошлой жизни и теперь разгребаю?!
— Не придумывай ерунды, — усмехаюсь я. Сёмина выворачивается из моих рук и вновь несётся в сторону дома, подгоняемая гневом и отчаянием. — Бабушка мне всегда говорила «ничего, будет и на твоей улице праздник!».
— Ага, конечно! Бразильский карнавал ещё скажи! — фыркает Сёмина, подлетая к подъезду. — Вот где они все эти нормальные мужики, где? А нету их, Лизк! Разобрали! Едрид Мадрид, вот только тебя тут сейчас не хватало!!
С удивлением перевожу взгляд, на застывшего в дверях парня. Высокий, долговязый с тёмными волосами.
— О, гроза района! А ты сегодня в ударе, я тебя ещё в лифте услышал…
— Знаешь, что?! Пошёл в жопу! — орёт Сёмина, тыча пальцем в парня. М-да, не вовремя он решил на улицу выйти. — И ещё раз пошутишь про эту каску я тебе её туда и затолкаю! Ясно тебе?!
Под конец фразы я не знала то ли смеяться мне, то ли прятать глаза от смущения. Сёмина пулей влетела в подъезд. Долговязому осталось лишь раскрыть рот от удивления и проводить подругу изумленным взглядом.
— Не обращай внимание, — со вздохом говорю я, осторожно поднимаясь следом за Сёминой по лестнице. На этот раз предусмотрительно держась за перила. Не хватало только повторно упасть и загреметь в больницу, чтобы сделать этот день ещё более отвратительным, чем он есть сейчас. — У неё просто был тяжелый день…
— Да я уже понял, — отозвался парнишка. Глаза у него были какие-то невероятно умные, будто не по возрасту. И сейчас в них отчетливо читалась озадаченность и неподдельное человеческое сочувствие.
И почему-то мне показалось, что понял, он гораздо больше, чем
