затвердевшем бугорке соска. Горячее тело враса буквально опаляло, распаляя внутри всё больший и больший голод. Я дёрнула руками, но ленты не дали вырваться. Звёзды, я полностью беззащитна перед ним! Даже не так – единственное, что я могу, это стонать. И получать удовольствие.
Губы Ориаса прошлись по ключицам и шее, заставив тяжело выдохнуть. Теперь я ясно ощущала, что врас жаждет меня: его желание тёрлось об моё бедро, заставляя даже подаваться ему навстречу, выгибаясь под умелыми руками.
– Только попроси, – хрипло прошептал Ориас мне на ухо, закусив мочку.
Его рука скользнула вниз, снова нащупав пульсирующую точку в лоне и заставив застонать. Тут же заглушив этот звук поцелуем, Ориас хрипло зарычал, когда я подалась к нему.
– Ты и не представляешь, как я хочу обладать тобой, – прошептал он мне в губы. – Никем другим, только тобой…
Насколько эти слова были правдой, я сейчас не желала знать, ощущая лишь возбуждение во всём теле, сосредоточившееся больше всего внизу. Как же хотелось погасить этот голод, но больше всего – почувствовать Ориаса внутри. Это желание будоражило меня, и если бы не ленты на руках, я давно бы это исполнила.
– Так кто тебе мешает? – хрипло прошептала я.
Губы нежно коснулись виска.
– А ты готова?
Я заставила себя издать не то смех, не то хриплый вздох. Даже с завязанными глазами я догадалась, что Ориас улыбнулся. На несколько секунд он отстранился вместе со своим ароматом, и от внезапного холода кожа покрылась мурашками. Однако это ненадолго: горячие ладони коснулись коленей, раздвигая ноги. Я вновь ощутила жар и заставила себя ровно дышать.
Лона коснулось горячая, твердая плоть, и я застонала от этой пытки. Проклятый врас, он так и будет меня мучить?!
Наконец, словно ему самому надоели эти игры, Ориас томительно медленно проник в меня. Я тут же задохнулась от накатившего волнами наслаждения, выгнув спину и издав стон, наполнивший комнату.
– Пой, пташка, – наклонившись, тихо прошептал он, войдя полностью. – Пой отныне только для меня…
От сводящих с ума толчков, приближающих наслаждение, от жарких поцелуев, от которых бросало то в жар, то в холод, я забыла, кто он есть. Никогда ещё Ориас не был так нежен и в то же время властен надо мной. Он делал что хотел, принося целый водопад удовольствия и заставляя наполнять комнату бесстыдными стонами неги, которые купол комнаты словно делал громче, и вскрики страсти эхом возвращались ко мне, заставляя дрожать и терять остатки сдержанности. Наверное, нас и вправду слышал весь дворец.
Первая волна насдаждения накрыла меня очень быстро. Ориас лишь ненадолго остановился, оставаясь во мне и покрывая поцелуями грудь. Чуть сместившись, он оперся на колено, выпрямив одну мою ногу и резко подавшись бедрами вперед. Звезды, я снова хотела его. Со стоном, еще содрогаясь от первого пика удовольствия, я закинула свою ногу ему за спину, отдаваясь и умоляя о продолжении.
Он и сам уже горел от нетерпения, ускоряясь и заставляя извиваться под ним. Я шептала его имя, моля не останавливаться и жадно ловя поцелуи, от которых пропадали все мысли. Наконец он уткнулся мне в шею, просунул руки под нас и, смяв мои ягодицы, последним толчком до упора заполнил меня, что-то прорычав. И в этот самый миг меня снова захлестнуло звёздами на чёрном полотне, ия с треском разорвала ленты. Онемевшие пальцы тут же зарылись в чёрные волосы, и притянув к себе враса, обвив его руками и ногами, я в последний раз поцеловала его, ощущая скатывающие с щёк слёзы.
Силы покидали меня, и усталость неожиданно свалилась на тело. Мы словно достигли той самой черты, которую если переступить, уже нельзя будет вернуться обратно. Эта черта была проведена во мне глубоко внутри: как бы меня не влекло к Ориасу, как бы я не сходила с ума от его прикосновений… я не должна была отдаться ему полностью.
Никогда.
Горячие пальцы коснулись рук, осторожно разматывая ленты с запястий. Я не сопротивлялась, ощущая себя самым слабым и беспомощным существом. У меня и раньше после слияния с Ориасом было нечто похожее, но очень слабое и длилось пару секунд. Сейчас же всё было наоборот – свалившаяся усталость требовала уснуть прямо здесь и сейчас.
В объятиях того, кто меня пленил.
Ориас лежал рядом, согревая своим дыханием мой висок и прижимая к своему горячему телу. Я невольно расслабилась, чувствуя себя полностью опустошённой. Веки под лентой налились тяжестью, и я и вправду уснула. Очнулась лишь когда меня укрыли лёгким одеялом, подняв на руки и куда–то неся. Я не шевелилась, ощущая под ухом до слёз знакомый стук сердца.
Ориас замер, и я ощутила, как меня принимают чужие руки, более прохладные, а после враса и вовсе обжигающие льдом.
– Отнеси её.
– Не хочешь оставить Шпильку тут? – раздался тихий голос над головой. – Ты её практически использовал. Что подумает девочка, очнувшись одна?
– Цербер, – угрожающе холодный голос мурашками пробежал по спине. – Тебя это не касается. Мэл лишь исполнила свою часть договора.
Над головой послышался тяжёлый вздох.
– Ну–ну… как будто ты этим не наслаждался.
И не дожидаясь ответа, Цербер развернулся, неся меня на руках куда–то. Я не шевелилась, вдруг поняв одну простую истину: Ориасу нужно лишь моё тело. Ему плевать на мои мысли, на слова и чувства, он желает моего тела, и так пытается подчинить меня. Но ему невдомёк, что когда–то он уже подчинил себе мой разум, а после жестоко отторг его.
– До твоих слёз здесь нет никому дела, Шпилька, – послышался голос Цербера над головой, так и заставивший вздрогнуть. – Ты его слышала – ему плевать на то, кто ты внутри. Власть туманит разум, разрушая жизни. Он не готов к ней, даже поступая как правитель. В итоге он сломается. Что–то заставит его сломаться. Вот тогда, возможно, он и изменится.
Я молчала, прижимаясь к груди Цербера и слушая его спокойное дыхание. Его ничто не могло пошатнуть, и отчасти я ему завидовала.
– Если бы я не украла подвеску… – тихо прошептала я. – Чтобы со мной было?
Цербер замедлил шаг, явно удивлённый вопросом.
– Ты бы погибла через трилун, – наконец произнёс он, и я даже приподняла голову, ничего не видя через повязку. – Один из моих кораблей с перевозчиками разбился – вспыхнул двигатель. На нём бы ты была тогда и погибла. Так что… подвеска спасла тебе жизнь.
– Разве это
