Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Ромера создала новые возможности для понимания неравенства доходов между различными обществами. Если мы представим две ромеровские экономики, в каждой из которых свой уровень дохода, то в более богатой из них будет больший запас “капитала знания”. Но общественная или общеэкономическая отдача на капитал не обязана быть ниже в более богатой экономике, поскольку на уровне совокупных запасов капитала каждая экономика демонстрирует возрастающую отдачу. Но почему тогда капитал не притекает в более богатую экономику, а предприниматели из двух стран не объединяют свои капиталы? Потому что на уровне отдельного предприятия в каждой экономике отдача является убывающей» (Лукас 2013, с. 16–17).
Знания и технологии не сводятся к активам и процессам предприятий, они пронизывают как реальный, так и человеческий капиталы. В составе реального капитала они выступают в виде зданий, оборудования, материалов и нематериальных активов. В составе человеческого капитала они выступают как опыт. Бенджамин Джонс пишет, что различия в производительности между странами вытекают не только из различий в уровне индивидуальной квалификации работников, но и из различий в их коллективной квалификации, которая зависит от степени специализации и кооперации. В «ловушку знаний» попадают не только капитал, но и рабочие, если малые размеры и закрытость экономики препятствуют разделению труда, порядка и знаний:
«Различия в человеческом капитале возникают в результате разделения труда, которое лежит в основе качества и количества квалифицированных работников. Низкое качество имеет место тогда, когда квалифицированные работники коллективно не могут воплотить в себе передовые знания. Традиционный подход к человеческому капиталу недооценивает вытекающий отсюда разрыв в навыках между богатыми и бедными странами» (Jones 2014).
Внешняя экономия и возрастающая отдача определяются не только разделением труда и знаний, не только организацией и технологией, но и социальным капиталом и психологией. В условиях капиталистического общества-системы, основанного на безличном обмене под контролем государства, большое значение имеет приспособленность общества к отношениям на основании формальных законов. Традиционное общество, превращаясь в коммерческое, оказывается в процессе этой трансформации «между двух миров»: старые механизмы солидарности, основанные на персонифицированном обмене, уже не работают, а новые, основанные на (контр)нормах капиталистического (бес)порядка, еще не сложились. Это подрывает основы хозяйственной деятельности и мешает доверию между людьми:
«Чем слабее верховенство закона, тем больше трансакционные издержки, с которыми сталкиваются люди, пытающиеся задействовать формальные части экономики. Обеспечение соблюдения прав собственности становится затруднительным, поэтому у предпринимателей нет сильного стимула вкладывать средства в физический капитал крупного масштаба. Регистрация легального бизнеса усложняется из-за необходимости давать взятки чиновникам. Недвижимый физический капитал уязвим для экспроприации со стороны государства. … В скандинавских странах, опрошенных в период с 2005 по 2008 год, в среднем 67 % согласились с утверждением, что большинству людей можно доверять. В странах Африки к югу от Сахары, опрошенных в то же время, с этим согласились только 25 %» (Drezner 2013, p. 31).
Прибавочная стоимость, или излишек, представляет собой разницу между стоимостью индивидуальной рабочей силы, то есть сложностью индивидуальной деятельности, и стоимостью совокупной деятельной силы, то есть сложностью совокупной деятельности. Прибавочная стоимость, как разница между необходимой и добавленной стоимостями, есть социально-культурный эффект, вытекающий из социально-культурных явлений. Выше мы показали, как прибавочная стоимость делится на надбавку, процент и предпринимательский доход. Однако прибавочную стоимость можно поделить и иным путем. Первая, и видимо, относительно небольшая, ее часть вытекает из масштабов производства на отдельном предприятии, эта часть представляет собой внутреннюю экономию. Вторая, большая часть, вытекает из масштабов самовоспроизводства общества-системы в целом, эта часть есть внешняя экономия.
Разделение, умножение и сложение смыслов ведут к возрастающей отдаче: чем больше совокупная сложность превосходит сложность индивидуальной деятельности, тем выше отдача или излишек. Отдача возрастает, поскольку знания, институты, представления — это смыслы, разделение которых ведет к увеличению прибавочной стоимости. Если для совокупной деятельности характерна возрастающая отдача от прироста смыслов, то для индивидуальной деятельности эта отдача может убывать. Чем крупнее масштабы самовоспроизводства, тем выше отдача. В этом источник неравномерности развития стран. Эта проблема не решается перетоком номинального капитала. Поскольку человеческий, реальный и социальный капиталы есть элементы общества-культуры, постольку они не могут быть перенесены в другую страну.
Иллюстрация 17. ВВП на душу населения по странам (1820–2010 годы), долл. 1990 года (источники данных: Мэддисон 2012, с. 576–577; van Zanden et al. 2014, p. 65, 67).
До тех пор, пока мир был разделен на нации, отдача росла быстрее в более сложных национальных экономиках, что вело к неравномерному развитию стран и увеличению межстранового разрыва. Однако расширение капитала до масштабов всего мира и формирование мировой сложности ставит пределы для этого расхождения. Согласно эффекту Капицы — Меткалфа, сложность и эффективность культуры пропорциональны квадрату численности населения. Чем более слитной становится капиталистическая система, чем больше население мира объединяется в единую мировую сеть, тем больше в ней действуют одни и те же культурные принципы и эффекты. Мировая сложность не ограничивает рост, но создает условия для выравнивания сложности по странам, то есть для снижения темпов роста в богатых странах и повышения темпов роста в бедных странах, обостряя конкуренцию как между ядром и периферией, так и внутри самого ядра.
3. Пределы расширенного самовоспроизводства
Мировая сложность и мировые деньги
Расширенное самовоспроизводство имеет две тенденции, касающиеся роста населения и накопления капитала.
● Первая из них состоит в росте населения внутри коммерческого общества за счет естественного прироста и иммиграции, то есть в развитии наций, входящих в ядро системы.
● Вторая — в вовлечении в коммерческое общество населения традиционных обществ, расширении периферии общества-системы, переходе части периферии в ядро, то есть в глобализации.
Глобализация создает мировой рынок и мировую сложность. Мировая социально-культурная сложность есть тот предел, к которому стремится любая локальная сложность. Мировая сложность превосходит сложность любой отдельно взятой нации и выступает как некоторый образец или стандарт. Этот образец вызывает подражание и способствует глобализации путем распространения образования, современных знаний и технологий, институтов и культуры*. Глобализация повышает сложность, но вместе с тем подрывает национальные особенности, вызывая сопротивление внутри стран.
Мировая сложность представляет собой смысловое, информационное явление. Ее распространение не может быть ограничено силовыми, не информационными методами, например, военными и экономическими союзами и блоками. XX век показал, что силовые методы бесполезны в борьбе с развертыванием потребностей и проникновением идей. Поскольку в процессе глобализации мировая сложность становится общедоступным образцом для подражания, постольку она вызывает относительное ускорение тех стран, которые следуют образцу, и относительное замедление тех стран, которые ведут образец, развивают его. Ведь подражание всегда проще, чем новаторство.
Мировая
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
