в машину набилось десять человек, впрочем, в салоне довольно просторно, места хватило всем. В остальные машины сели остальные придворные, кому куда указал министр Двора. Сам граф Толстой, воспользовавшись служебным положением, занял место в первой машине, рядом со мной. Я же, как вы понимаете, сел за баранку главного автомобиля.
Конвой Синих кирасир занял место вокруг кортежа, а вдоль всего пути от Зимнего дворца по Дворцовой и Адмиралтейской набережной, затем поворот направо на Исаакиевский мост, с моста направо по Университетской набережной, и после этого налево, на Коллежскую линию. Там кортеж сделал общий разворот, и встал у красивой чугунной ограды Императорского родильного дома. Здесь нас ждали. Лейб-медики всех специальностей в полном составе выстроились у крыльца, нет только лейб-акушера: сегодня его день, он находится внутри роддома. Лейб-акушер у царской четы новый, поскольку старый за участие в заговоре против Натальи Алексеевны отправился на Камчатку. Андрея Кузьмича Рокотова я лично рекомендовал на должность. Во-первых, проверил его знания, и нашел их достаточными, но главное, я заранее присмотрелся к кандидату, и выяснил, что он в достаточной мере чистоплотен. Во-вторых, кандидата со всем тщанием проверила Тайная экспедиция, и не обнаружила никаких связей кандидата с заграницей. Жизненный путь нашего врача кристально чист: родом из мелкопоместных дворян Астраханской губернии, окончил Московский университет, по первой специальности хирург. Но увлёкся гинекологией и написал несколько статей в медицинские издания в России и Германии. Научного прорыва Андрей Кузьмич не совершил, зато на него обратила внимание Тайная экспедиция, по моей просьбе подбирающая надёжного человека на чрезвычайно ответственный пост. В общем, отныне на сей важнейшей должности стоит далеко не случайный человек. По своей должности лейб-медик является ещё и главным акушером Императорского родильного дома — это чтобы он постоянно поддерживал и совершенствовал свою квалификацию.
Павел Петрович со свитой приблизился к крыльцу, навстречу распахнулись дубовые двери, и на крыльцо вышла Наталья Алексеевна со своей свитой в сопровождении врачей. Новорожденного несла на руках кормилица
Павел поднялся наверх, выслушал доклад лейб-акушера, повернулся к Наталье и неожиданно глубоко поклонился ей:
— От всего сердца благодарю Вас, Наталья Алексеевна за бесценное сокровище, подаренное нам и России!
Потом он повернулся к кормилице и принял из её рук свёрток, перевязанный голубой Андреевской лентой.
— Здравствуй, сын!
И мне, и всем присутствующим было ясно видно, как младенец улыбнулся. Люди дружно ахнули, и многие заплакали от умиления. Заплакал и я: мне всегда нравилась эта пара, а то, что они обрели столь долго ожидаемое дитя, наполнило счастьем и меня. Глядя как сияющий Павел с ребенком на руках вместе с Натальей идёт по людскому коридору к машине, я вспомнил, что церемония в точности повторила обычай моего времени. Точно так же отцы встречают своих жён и деток у дверей роддомов там, в будущем.
Это прекрасно. Красивые обычаи должны возникать и сохраняться.
Павел с Натальей уже усаживались в машине, когда меня в два голоса окликнули сзади:
— Юрий Сергеевич!
Оборачиваюсь, и вижу друзей своего отца, которые немало помогли мне в самом начале здешней эпопеи: предводителя дворянства и исправника Обоянского уезда. Оба выглядят прекрасно, улыбаются шире плеч, но у меня нет ни минуты: надо везти императорскую чету домой. Ну что же остаётся делать: сую в руки предводителю свою визитку:
— Чрезвычайно рад видеть вас, господа! Модест Петрович, вот моя визитная карточка, с нею вас и Сильвестра Гордеевича проводят к моему жилищу в Зимнем дворце. Тысячу извинений, господа, но сейчас я на службе.
Разворачиваюсь, и бегом к своей машине. У меня всё в порядке: двигатель работает, неисправностей не замечено. Выхожу из машины поднимаю руку: это знак «Внимание!». Остальные водители выходят из машин и тоже поднимают руки — значит у них всё в порядке. С поднятой рукой поворачиваюсь по ходу движения и опускаю руку вперёд. Это сигнал «Следовать за мной!».
Сажусь за руль, поворачиваюсь к Наталье:
— Наталья Алексеевна, как же я рад видеть Вас здоровой и счастливой!
— Спасибо, Юрий!
— Вы такая счастливая троица! Вы, Павел Петрович и дитя! У меня просто слёзы умиления при виде вас, право слово! Однако позвольте осведомиться: разрешите отправляться?
— Да-да, Юрий, командуйте отправление. — отвечает мне Павел.
Тронулись, и по людскому коридору медленно едем до поворота на Университетскую набережную. Люди улыбаются, машут руками, но не шумят: опасаются ненароком потревожить младенца, а младенец сладко посапывает на руках безмерно счастливого отца.
— Юрий, я тоже успела по тебе соскучиться, — тихо, чтобы не потревожить сына, говорит Наталья — К обеду ждём тебя с Луизой у нас.
— Непременно буду. — киваю я — Специально для малыша я написал колыбельную, и мы с Луизой будем счастливы вам её исполнить.
— Замечательно! — улыбается Наталья. — С удовольствием послушаю твои новые песни. Знаешь, в роддоме я познакомилась и даже подружилась с несколькими женщинами из разных слоёв общества: мещанкой Анастасией Ивановой, купчихой Еленой Кузоватовой и женой доцента кафедры философии Университета, Зинаидой Шлиппенбах. Выяснилось, что твои песенки знают во всех сословиях, и женщины очень завидовали, что у меня такой выдающийся знакомый.
— Очень приятно. — улыбаюсь я — А не тяжело ли было тебе общаться с людьми из нижних слоёв общества?
— Совсем нет! Мы молодые мамочки, у нас масса общих интересов, и как оказалось, заботы очень схожие.
— Женское счастье — был бы милый рядом. Ну а больше ничего не надо[63]! — пропел я.
— Очень точно замечено! — обрадовалась Наталья и прижалась щекой к плечу Павла.
Павел, не обращая внимания на нашу болтовню, любовался сыночком.
— Наталья Алексеевна, не могу утерпеть до официального объявления, скажите: как вы решили назвать сына?
— Андрей. — поднял голову Павел — Мы решили взять имя, доселе не бывавшее в семействе Романовых.
— Решили основать новую династическую традицию, Павел Петрович? На мой взгляд, имя Андрей Павлович звучит прекрасно!
На всём протяжении пути до Зимнего дворца наш кортеж приветствовали горожане и приезжие. Некоторые дамы подносили оранжерейные цветы, их принимали охранники и бережно укладывали на сиденье машины. Уже во дворце цветы выставят в вазы и украсят детскую.
Во дворце устроено относительно скромное торжество, впрочем, присутствующие столь весомы и значительны в государственной и международной политике, что тезис о скромности мероприятия звучит весьма неубедительно.
Я развлекал присутствующих дам песнями и рассказами о приёмах ухода за грудными детьми: выяснилось, что я чрезвычайно знающий в данной области человек. Но периодически меня отрывали мужчины и я просвещал их о тонкостях управления автомобилем, а главное — когда же наконец эти новинки появятся в свободной продаже.
* * *
Вечером прибежал посыльный с сообщением от начальника караула: ко мне прибыли гости. Гостей проводили в мою квартиру, а я через каких-то сорок минут сумел вырваться из цепких лап сардинского и французского послов. Я понимаю дипломатов: они жаждут отослать своим повелителям новейшее средство передвижения, но меня ждут старые друзья. К тому же потенциального покупателя следует слегка промариновать, чтобы он с большей охотой расставался с денежными знаками, в общем, я закруглил разговор и отправился к себе.
Гости мои нисколько не скучали. Они благодушно попивали чай и слушали байки Тимоши о столичных похождениях его хозяина. Тихонько послушал: по словам моего камердинера я если не первый и не второй, то по крайней мере в первом десятке самых значительных вельмож Российской империи. В сущности он недалёк от истины, Павел Петрович и Наталья Алексеевна действительно мне благоволят, но мы стараемся не слишком широко афишировать нашу дружбы. Хотя… При дворе практически невозможно что-то сохранять в секрете, особенно близость к монарху.
— Юрий Сергеевич! — встали мне навстречу мои знакомцы.
— Весьма рад принять вас у себя, Модест Петрович и Сильвестр Гордеевич! — отвечаю я по очереди пожимая руки гостям. — Простите великодушно, но я вынужден был задержаться. Вы же знаете, что от некоторых собеседников и рад бы, да никак нельзя оторваться.
— Да-да, Юрий Сергеевич, служба есть служба.
— Господа, расскажите мне новости нашей Обояни и уезда!
— С удовольствием, а взамен мы хотели бы услышать подробности Ваших приключений. Признаемся, слухи о Вашей блистательной карьере ходят самые замысловатые, уж неизвестно чему верить.
— От вас, моих земляков и друзей моего батюшки, я не скрою ничего. Но всё же расскажите о вас.
Выяснилось, что с момента моего отправления в армию, в Обояни особенных событий не произошло. В Обояни была построена гимназия, в которую стали принимать всех без исключения детей сдавших вступительный экзамен. Гимназию изначально планировали только для дворянских и купеческих детей,
