ей немного завидовал, самому так и не хватило духу сделать решительный шаг.
– Спасибо, – торжественно поблагодарил я. Вспоминать неприятное совершенно не хотелось. Пахло беконом, дети носились по дому – кроме Мейсона, который уже три раза спросил дядю Джеффа насчет сейфа с оружием, – а я жаждал увидеть Уэсли, убедиться, что с ним все в порядке. До сих пор я ребят не заметил – ни сына, ни его двоюродных братьев. – Нам всем пришлось несладко. Спасибо еще раз за руководство поисками.
Сестра фыркнула и воздела очи к небесам, а затем жестом велела всем садиться. Джефф улыбнулся мне и понимающе кивнул Мейсону.
– Если Мейсон будет слишком тебя доставать, – сказал я Джеффу, – разрешаю запереть его в курятнике.
– Что ты, он ведет себя отлично. Пойдем, парень. Поможешь мне кое-в чем, а я, так уж и быть, дам тебе стрельнуть по бутылкам из-под колы.
Мейсон заулыбался, и они с дядей направились к задней двери. Хейзел с Логаном нашли коробку с игрушками и всякими загадочными вещами, которую Эвелин достала к нашему приезду – я распознал один из древних игрушечных проигрывателей «Fisher Price» с гибкими пластиковыми дисками и испытал приступ ностальгии.
Мы с Эвелин плюхнулись на диван, откуда открывался идеальный вид на Хейзел и Логана, исследовавших содержимое коробки.
– Завтрак будет готов минут через десять, – сообщила сестра.
– Только не говори, что ребята еще спят.
– Уэсли точно спит – я сегодня его еще не видела. Ленивый, весь в отца. Бретт и Джеффри ушли с утра пораньше копать канавы возле ручья и заполнить мешки с песком. Джефф беспокоится, что затопит насосную станцию. Такой ливень, сам понимаешь. Как будто ангелы несколько месяцев терпели, а сейчас все разом решили помочиться.
Сестра обожает подобные шутки, а мои братья – тем более. Однако в груди возникла легкая тревога. И хотя осязаемой причины не было, хорошее настроение испарилось. Я желал убедиться, что все в порядке. Причем немедленно.
– А что делает коп? Он всю ночь дежурил в машине?
– Да. Даже в туалет ни разу не зашел. И из-под навеса не появлялся.
Я вскочил на ноги – так резко, что закружилась голова.
– Что с тобой?
– Ничего. – Требовалась пара минут, чтобы привести мозги в порядок. – Я сейчас вернусь.
– Хорошо. Почему бы тебе не разбудить своего соню, пока я закончу с завтраком? Я так старалась… – Сестра соскользнула с удобного насеста. – Скажу только, что у нас кукуруза в трех видах. – Она с улыбкой отправилась на кухню.
Внутри меня зародилась тревога – будто маленький червячок закопошился во внутренностях. Я направился к парадной двери. Несколько зонтиков стояли в высокой керамической вазе под старину, которую словно специально для них придумали. Я выхватил самый большой, открыл дверь и нажал на автоматическую кнопку. Зонтик со щелчком раскрылся, и я, водрузив его над головой, шагнул под проливной дождь.
Капли барабанили по тонкому пластику, а порыв ветра норовил вырвать зонтик из рук. Я вцепился в него крепче, пригнулся и решительно направился к патрульной машине, ступая прямо по лужам. Жалкий купол не мог защитить мои руки от попадания брызг холодной воды. Машина стояла темная и мокрая, вся в горошинах капель, несмотря на то, что навес был открыт только с одной стороны. Наверное, Джефф в свое время построил это сооружение в расчете на трактор – остальные транспортные средства содержались в гараже.
Оказавшись под крышей, я отставил зонтик в сторонку, но закрывать не стал. Потом приблизился к машине со стороны пассажирской двери и заглянул в темное нутро, прикрывая глаза ладонями.
Сперва я ничего не понял. Райт совершенно точно находился в машине – он сидел с закрытыми глазами, привалившись к боковому стеклу. Я не мог всецело осуждать его – сам всего несколько минут назад хотел вздремнуть. Однако затем глаза привыкли к скудному освещению, и предметы обрели четкие очертания. Шея копа была вывернута под ненормальным углом, а руки лежали на коленях странно и неестественно, ладонями верх.
За те короткие секунды, что я лицезрел полицейского через стекло, ко мне пришло жуткое осознание происшедшего. Я обежал вокруг машины и заглянул в нее через водительскую дверь. С той стороны навеса освещение было получше, и первое, что я увидел – это изобилие красного цвета.
Изнутри окно испачкали красным, словно кто-то неумело протер его тряпкой и только размазал еще больше. Красные потеки образовались на стекле в том месте, где его касалась голова полицейского. Лицо копа также было забрызгано красными каплями, а окаймленные красным неживые глаза смотрели на дождь – вот только ничего уже не могли видеть.
Полицейский Райт был мертв.
Я не мог оставаться под навесом ни секунды. Слова сестры внезапно обрели новый смысл. Они возникли передо мной в воздухе, словно написанные завитками табачного дыма из трубки. Безобидные фразы теперь ознаменовали конец мира. Бретт и Джеффри ушли с утра пораньше; Уэсли я сегодня еще не видела. Ленивый, весь в отца.
Я выскочил из-под навеса прямо под дождь, даже не вспомнив о зонтике. Пронесся через двор, не замечая луж. Одним прыжком вскочил по ступенькам. Толкнул дверь, выкрикивая имя Уэсли. Мой голос звучал настолько панически, что изумленная Эвелин выглянула из кухни. Я стрелой кинулся в коридор, проходящий почти по всей длине дома. Двери спален и ванных комнат смотрели друг на друга, подобно камерам в старой тюрьме. Я знал, в какой комнате должен спать мой сын – знал по многочисленным прошлым посещениям.
Третья дверь налево.
Закрыто.
Я рывком открыл ее, едва не выдернув ручку. В короткие секунды, потребовавшиеся для того, чтобы войти внутрь, я успел вообразить самое худшее. Кто-то – мозг легко нарисовал образ Дикки Гаскинса – проник на территорию, убил полицейского Райта, забрался в дом сестры, нашел моего сына и убил во сне. Или снова похитил. Похитил во второй раз, после того как мы его спасли, – за это я не смогу простить себя, даже если проживу тысячу лет.
В спальне было темно, шторы все еще задернуты. В дальнем углу лежал спальный мешок, похожий на длинный увязанный тюк. В два прыжка я добрался до спальника, опустился рядом и ощупал его обеими руками. И наткнулся на костлявые мальчишеские плечи.
– Уэсли! – проорал я.
Мешок повернулся ко мне. Клапан приоткрылся, оттуда показалось заспанное лицо сына. Он сощурился и вяло пробормотал что-то.
– Уэсли! – повторил я шепотом.
– Привет, пап.
5
Я принял решение, которое следовало принять еще днем раньше. Пожар или потоп, Дикки Гаскинс на свободе, тропический ливень –
