и не верится, что оно вообще было. Хотя трудностей тогда встало на моём пути столько, что я чувствовал себя в безвыходном тупике, но и сдавать не желал.
- Что-то стряслось, Тарс? – спросил я сына, подошедшего ко мне с мнущего неуверенно пальчики. – Что тебя волнует?
- Тэйл сказал, что ты не муж мамы, а всего лишь дарованный, - насупился мой малыш. Вновь старший из детей пытается показать младшему свою важность и важность своего отца в нашем доме. Удивительно, что своего погодку Занда так не трогает, принимая его как часть семьи куда больше, чем моего малыша. Но что взять с детей, тем более с мальчишек, ещё не познавших все тайны этой жизни?
- В чём-то это правда, - подхватил я его под ручки и усадил к себе на коленки, поняв, что тот сейчас расплачется. – Я действительно был дарован ей, но от меня в таком статусе отказались. Зато приняли мужем и равным другим побратимам. А это куда лучше, - и поцеловал притихшего и прислушавшегося к словам сына в макушку.
- А почему от тебя отказались? – поднял он на меня заплаканные глазки, цвет которых ему передался от мамы, что делало его ещё более милым.
- Потому что мамочка не хотела иметь гарем из дарованных мужчин, ей хватило и мужей, - ответила любимая женщина, появившаяся в проёме дверей. Такая же лёгкая, воздушная, сказочка и нежная. Как в тот далёкий день.
Тарс соскочил с моих коленей и побежал к ней, чтобы обнять и получить немного и её тепла для окончательного успокоения. Дарина чуть наклонилась, чтобы погладить его по голове. Она склонилась бы и ниже, но огромный живот уже не давал так спокойно это делать и вообще двигаться более резко – сын Элана отнимал очень много сил и требовал с каждым месяцем своего пузожительства всё больше.
- Значит, мамочка любит папу? – поднял на неё взгляд наш малыш.
- Очень и совсем не меньше остальных, - улыбнулась она ему, а я вновь почувствовал, как внутри всё сжимается от нежности и любви к этой женщине. Всё же, хорошо, что я тогда не сдался.
Тарс с широкой счастливой улыбкой побежал доказывать дразнившим его братьям, что мама и его папу любит, а жена подплыла ко мне и остановилась рядом. Подниматься не стал, лишь протянул к ней руки и притянул ближе к себе. Поцеловал животик и прислушался к энергичному хулигану внутри – весь в отца, такой же неугомонный, вредный, своенравный. Но тонкие нотки энергии иль как у матери всё же пробивались через его попытки скрыть собой ещё одну маленькую тайну, но от меня так просто не скроешь такое, хитрец!
Тонкие прохладные пальчики любимой зарылись в мои волосы и помассировали кожу головы, от чего по телу пробежалась сначала волна мурашек, а потом и тепло желания. Пришлось его подавить, ведь не хотелось навредить малышке и детям своей страстью.
- Столько лет прошло, - выдохнула она, осматриваясь вокруг.
- Не меньше десяти, - ответил ей, поднимая на неё глаза. – И ты уже не боишься их.
- Я и раньше не боялась, - усмехнулась Дарина, смущаясь, - просто ты так смотрел, словно ненавидел меня.
- Ни на мгновение, - поспешил усадить её к себе на колени, почувствовав, как слабеют её ноги. Да, малыш будет очень сильным своим пламенем. – Ты ведь знаешь.
- Знаю, - поцеловала она меня в подбородок – единственное место, куда могла дотянуться из своего положения.
И не слукавила. Но мне правда тогда казалось, что её пугает мой взгляд, а если не пугает, то отталкивает точно. Только думаю, в этом был виноват только я. Привыкший к тому, что караганки лишь используют нас для наслаждения или подчинения, совсем не знал, что человеческие женщины другие. Казалось, что и от них не стоит ждать чего-то иного. А уж когда после первого же дня замужней жизни маленькая леди иль Тоар появилась в галерее выбора ублажителя из дарованных, не успевших даже предстать перед её мужьями, мои выводы только окрепли.
Но нежное видение так испугалась нас, что растерялись все из подаренных ей, даже готовые к надуманному мной. А уж когда появился ир Тоар, почувствовавший испуг жены, всем досталось по полной за проявленную самодеятельность, и нас освободили от статуса подарка, почти гарема, велев в ближайшее же время покинуть поместье.
И мне бы радоваться, но образ хрупкой напуганной девушки сковывал сердце мукой – я не хотел уходить, не мог. Даже предпринял попытку, за которую мог лишиться жизни: собрал цветы с особым смыслом и напитал их своей силой, в надежде, что маленькая ильфи почувствует её и обратит на меня внимание. Но едва я появился в столовой, где проходил её завтрак с мужьями, как невольно стал свидетелем их разговора.
Малышка рассказывала, как ей жилось дома, на её прошлой планете. Что, по сути, их строй жизни не так уж и отличается тот того, что есть у нас, вот только всё наоборот. Мужчины властвуют, но их лелеют и ластят, а женщины лишь инструмент, большая часть из которых обречена на гарем, как тот, попадению в который так противился я.
«Женщин в гаремы! Мрази!» - разрывало мою голову этим осознание. Осознанием того, что могло ждать эту храбрую ильфи в том ужасном месте.
И снова всплеск силы вышел из-под контроля, открывая моё присутствие им. И снова она испугалась моих глаз. Я был даже готов умереть на месте, лишь бы больше не видеть этого испуга, но меня выслали, оставив жизнь. Хотя, чем дольше и дальше я находился от неё, тем не милее мне была такая свобода.
Её образ всё сильнее проникал в меня, в моё естество, мои сердце и душу! Я чувствовал, что угасал, и даже радовался тому, что умру, ведь тогда эта мука пройдёт. Но и этого мне не дали. Едва прошло три месяца, как в мой небольшой домик на окраине городка в самом отдалении от дворцов, ворвался господин ир Тоар. Злой, рычащий он схватил меня за грудки и обжог взглядом полным ненависти. Подумал, что убьёт тут же и даже обрадовался, что всё закончится быстро. И опять прогадал.
Меня просто схватили, закинули в аэрокар и, не сказав ни слова, увезли с собой. В то самое поместье, где была она. Тревога сковался сердце – неужели с маленькой ильфи что-то случилось? Но причём тут
