Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Не враг я тебе, поэтому не нужно так упорно держать оборону. Расслабься хотя бы рядом со мной, – он провел ладонью по ее щеке. – Мы с тобой вместе. И я тебя никуда не отпущу.
Легкие нотки паники стали подкатывать комом к горлу. Валевская в спешке оттолкнула от себя Маэльена и сделала несколько шагов в сторону. Ее вид выдавал ее: она часто дышала, как после пробежки, а лицо порозовело. И было бы еще краснее, если бы не тональный крем. В голове у нее царила страшная путаница, потому что своими словами Маэль просто уничтожил напускные спокойствие и контроль Рии.
– П-перестань, – выкрикнула она, пытаясь вернуть самообладание, – Хватит! Я так не умею, ты же знаешь. Я не… Я не умею так.
– Быть настоящей? – переспросил Сантана. – Тебя и этому учить надо тоже?
– Я не могу так легко вдруг стать открытой и честной! – рявкнула в сердцах Анна-Мария. – Я не могу это сделать, когда все двадцать лет жизни мне приходилось быть самой по себе! Когда каждый всю жизнь тебе враг, когда всегда остаешься один и сам за себя, резко сделаться искренней просто невозможно!
Маэль нахмурился:
– Я не понимаю, я…
– Верно, ты не понимаешь, – всплеснула руками она. – Ты с рождения одаренный, Маэль. Тебя судьба поцеловала, оттого тебе все легко и дается, ты – один на сто миллионов. А мне с самого детства все нужно было выгрызать зубами. Пахать, чтобы попасть хотя бы в кордебалет. Не жрать, морить себя голодом, чтобы влезть в нужный костюм. Нападать и бороться, чтобы защитить себя. Ты вырос в большой и любящей семье. А единственное, что дала моя семья мне, – это фобии и чувство неполноценности. Я счастлива, что ты окружен людьми, которых притягиваешь к себе и которые искренне тебя любят. Но это не обо мне, ты и сам знаешь: почти все ненавидят или боятся меня.
Анна-Мария сжала губы, чувствуя себя почти на грани сумасшествия. Ее руки, сжатые в кулаки, дрожали.
– Разные у нас с тобой возможности, Испания, – произнесла она тихо. – Ты ошибся, когда сказал, что мы похожи. У нас совершенно разные истории. И вряд ли у моей будет хороший конец.
Не смея сказать и слова, Сантана потрясенно глядел на нее.
Опустошенная и истощенная этим самым мерзким своим днем, Анна-Мария повернулась, чтобы уйти. Она направилась к двери, мечтая лишь об одном: прийти домой и уснуть, желательно навечно. Казалось, словно ей чайной ложкой выскоблили все из грудной клетки и бросили туда огромный валун: внутри было что-то тяжелое и холодное. Маэль правильно сказал: у нее не было никого – ни Северина, который на деле даже и не подозревал о том, кто она такая, ни Аима, с которым ей просто не суждено быть вместе и который вряд ли вообще воспринимает ее всерьез. Приятно было почувствовать, что она наконец-то не одна. Но все приятное чаще всего вредное. И сегодня Маэль снова посадил ее на диету, лишив возможности мечтать и строить иллюзии.
Как обычно, Рия вновь столкнулась с ожидаемым полным одиночеством. И привыкать ей не надо. Оно для нее уже как родное.
* * *
Как и в другие вечера, ужином в ее доме и не пахло. Она медленно съела половинку грейпфрута, выпила простой воды с лимоном, приняла душ, а потом около часа просто сидела в плетеном кресле на балконе и таращилась стеклянным взглядом в никуда. Тугие узлы мыслей в этот момент неспешно распутывались и исчезали, оставляя голову Анны-Марии пустой и легкой. Ей правда не хотелось сегодня думать о чем-то или делать что-то. Последнее время она ненавидела сама себя, руки не переставали дрожать, а каждый день был как визит в преисподнюю. Будет неудивительно, если она умрет к двадцати пяти годам от морального и физического истощения.
Забавно, что ее мать – Эльза-Франциска, или просто Эфра, – всегда говорила Анне-Марии об этом. «Стоит тебе свой нрав усмирить, девочка, для нас это недопустимо. В противном случае ты будешь исключена из семьи, а без нас тебе не дожить и до двадцати пяти!» – говорила она на чистом русском языке, поправляя свои густые черные кудри. «Здесь вы точно ошиблись, маменька, – подумала Анрия. – С вами я бы сдохла еще года три назад».
Самое интересное, что все, кроме Анны-Марии, в семье Валевских нашли свое место в жизни. Ее отец и мать жили хорошо, соревнуясь в снобизме и цинизме. Как и бабушка, тети, дяди и даже ее ненаглядная сестра. Каждый, кто носил фамилию Валевский, был горд и счастлив. Все это напоминало ей сказку «Паршивая овца», которую Рия читала в детстве на русском, когда учила его. И той самой овцой была она сама.
Но ее семья, пусть и выславшая Анну-Мария в Марсель, якобы все равно гордилась ею. Они всегда с достоинством преподносили факт, что одна из них – известная и талантливая балерина. Они посещали ее премьеры, улыбались и нахваливали ее. А в письмах или по телефону постоянно ругали за то, что Рия до сих пор не прима.
«Эльза-Франциска, твоя дочь была просто великолепна!» – восхищенно улыбались гости, которые выходили с премьеры под руку с матерью Рии. «Спасибо, она наша гордость», – отвечала Эфра. «Это позор для нашей фамилии! Ты нарочно до сих пор пребываешь в солистках или действительно настолько бездарна, раз не годишься в примы?!» – писала она потом в письмах Анне-Марии.
Убивало. Это все убивало. Каждое воспоминание, каждое их слово или действие словно резали по коже. И Рия была уже вся в этих глубоких шрамах, готовая лезть в петлю, но не продолжать такую жизнь. Она зажмурилась, пытаясь на секунду забыться. Ей нужно идти спать, чтобы завтра утром суметь собрать себя по кусочкам и жить дальше. Сейчас она была без макияжа, вся в синяках и ссадинах, с распущенными черными кудрями, в майке и пижамных шортах. Такая, какая есть.
Поднявшись медленно с кресла, Анна-Мария побрела к своей холодной белой постели, которая ждала ее каждую ночь, а потом заботливо отправляла в небытие, давая отдохнуть. Валевская устало села на край кровати, опустила голову и замерла. Именно в этот момент она ощутила настоящий пик своего полного одиночества. Глаза немного защипало, и Валевская попыталась сморгнуть то, чего обычно у нее никогда не бывает, – слезы. Анна-Мария никогда не плачет.
В эту секунду она услышала за спиной тихие шаги. Даже не вскочив и не обернувшись, Рия медленно выпрямилась, пытаясь принять хоть сколько-нибудь менее жалкий вид. Кто-то стащил с ног ботинки, залез на кровать и сел рядом, обняв ее. Обдало знакомым парфюмом. Ей стало тепло.
– Я не оставлю тебя одну, Франция, – произнес низкий голос у самого уха. – Плевать, что там с тобой было раньше. Ты заслуживаешь большего, чем дерьмовая семья и дерьмовое окружение. Я убью тех, кто попытается сделать тебе больно.
Сердце громко застучало, когда Анна-Мария почувствовала, как большие ладони обхватили ее. Ей не хотелось говорить, спорить или драться. Маэль положил ее голову себе на плечо, погладил и зарылся лицом в ее волосы. Он аккуратно повлек ее за собой на кровать, чтобы они легли вместе.
Лежа рядом с ним и чувствуя, как Маэль гладит ее по голове, Анна-Мария закрыла глаза. Такого она предугадать не смогла. Сантана пришел вопреки ее словам. Его запах, ровное дыхание, прикосновения, просто одно его присутствие немного растопили тот ледяной валун, что был в ее груди. Ей было сложно понять, что она чувствует сейчас, когда рядом лежит Маэль. Это был клубок разных ощущений, разобрать который невозможно. Но Рия точно чувствовала теперь: она не одна.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
