Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Нельзя сказать, чтобы эта реформа была встречена массовым одобрением работников сектора здравоохранения. «Внутренний рынок» оставался только симулякром. Больницы не могли обанкротиться, а врачи, имея возможность направлять своих пациентов в ограниченное число больниц, вряд ли могли сэкономить бюджет, отказавшись «купить» для пациента операцию на сердце или замену сустава бедра. Тем не менее новая система прижилась настолько, что даже пришедшее к власти в конце следующего десятилетия лейбористское правительство не стало ее менять.
Но наибольшим испытанием для Маргарет Тэтчер в конце 1980-х годов стали отношения с Европейским экономическим сообществом. Тема Европы многие десятилетия была и остается больной для британской политики. Читатель должен помнить, что во время референдума 1975 года по поводу членства Британии в Общем рынке Тэтчер сыграла ключевую роль в кампании тори за продолжение пребывания страны в альянсе. В 1978 году Тэтчер призывала страны Сообщества к созданию общих принципов обороны и резко критиковала тогдашнее правительство лейбористов за отказ войти в Европейский механизм валютных курсов (European Exchange Rate Mechanism, ERM), зафиксировавший относительные курсы валют стран-участников.
Однако когда Маргарет возглавила правительство, ее энтузиазм по поводу Европы стал постепенно уменьшаться. Как и во многом другом, корнем проблемы были деньги. Британия, вступая в ЕЭС, надеялась, что открытые для ее товаров европейские рынки принесут пользу британской промышленности. Однако открытая дверь работала в обе стороны, вместо пользы британским неэффективным промышленным предприятиям поток континентальных, особенно западногерманских, товаров создал проблему, подминая под себя британский рынок. Что касается надежды на деньги по европейским программам регионального развития для сложных регионов Соединенного Королевства, то при ограниченном европейском бюджете больше денег для Британии означало меньше денег для других стран ЕЭС. В условиях, когда все страны обладали правом вето на решения Сообщества, было крайне непросто добиться пересмотра бюджета в пользу Британии.
Против уступок Британии особенно выступали французы. Франция еще до присоединения Британии к Сообществу добилась принятия Общей аграрной политики и Общей рыболовной политики, активно работавших в пользу французских фермеров и рыбаков. Сельское хозяйство было яблоком раздора между Британией и ее континентальными соседями. В начале 1970-х годов в сельском хозяйстве было занято только четыре процента рабочей силы Британии, тогда как во Франции — пятая часть, в Италии четверть, а в Германии одна восьмая. При этом Британия начиная с середины ХІХ века придерживалась политики дешевого импорта продовольствия, и ее фермеры, достаточно эффективные, но с трудом конкурировавшие с импортом из Канады, Австралии или Америки, получали компенсацию из бюджета страны. Идеально для Британии было бы иметь систему свободной торговли продовольствием и протекционизма по отношению к промышленности, но правила ЕЭС требовали совершенно противоположного. Континентальные фермеры, значительная часть электората в своих странах, требовали от своих правительств высоких цен на сельхозпродукцию и не были согласны с высокими налогами. В итоге Франция и Италия получали от Общего рынка больше, чем выплачивали в его бюджет, зато Британия была одним из самых крупных нетто-доноров бюджета. При этом Британия в пересчете на душу населения была тогда одной из наиболее бедных стран, ее годовой подушный ВВП был около 90 % от среднего по Сообществу.
«Да, господин министр» так характеризовала ситуацию: «Мы вступили в ЕЭС, чтобы прищемить хвост французам, отколов их от немцев, французы — с целью оградить своих малопроизводительных фермеров от более удачливых конкурентов. Немцы ухватились за идею в надежде очиститься от скверны геноцида и вновь заслужить право принадлежать к человеческой расе…» (и это была шутка только отчасти).
В 1980 году Тэтчер выступила с предложением урегулировать уровень британских взносов в бюджет ЕЭС. Она потребовала: «Верните наши деньги», — и пригрозила, что в случае отказа распорядится остановить выплату налога на добавленную стоимость. Такая жесткая позиция была знакома странам Содружества, именно так вел себя в 1960-е президент Франции де Голль, он даже бойкотировал в течение полугода работу европейских учреждений, парализовав ЕЭС, пока не добился уступок в пользу Франции. Тэтчер не была настроена против европейского проекта, но считала так: чтобы граждане Британии убедились в ценности Общего рынка, они должны ощутить реальную пользу от участия в этом альянсе.
Последовали пять лет напряженных переговоров. В какой-то момент премьер-министр Греции (страны, которая вместе с Испанией и Португалией совсем недавно вступила в ЕЭС) даже заявила, мол, хорошо бы, чтобы Британия оттуда ушла. Но в конце концов соглашение было достигнуто. В Фонтенбло, недалеко от Парижа, в 1984 году был подписан документ, в котором Содружество признало: если государство-член Содружества осуществляет выплаты в бюджет ЕЭС, чрезмерные по отношению к его относительному благосостоянию, то возможна коррекция этих выплат. Реально это означало, что Британия добилась ежегодного возвращения ей приблизительно около трех с половиной миллиардов из годовых взносов в европейский бюджет. Сторонники британского участия в ЕЭС могли теперь указывать на соглашение в Фонтенбло как на пример того, что Британия может добиться своих целей в рамках европейских институтов.
Маргарет Тэтчер также стремилась добиться облегчения правил ЕЭС в отношении малых фирм. Она даже попыталась на переговорах с главами европейских правительств поделиться собственным опытом, упомянув, что лично знает, как тяжело малым предприятиям — она когда-то работала в фирме, где было только три работника (имея в виду магазин своего отца). Тогдашний премьер-министр Италии Джулио Андреотти шепнул соседу достаточно громко, чтобы Тэтчер услышала: «Интересно, что стало с двумя другими?»
Еще одной целью Маргарет Тэтчер было создание внутреннего европейского рынка и отмена нетарифных торговых барьеров (различных национальных стандартов и правил для ведения бизнеса). Из-за наличия этих барьеров (всего около трех сотен), например, британские страховые и другие финансовые фирмы не имели возможности работать на территории Германии. Если бы удалось достичь соглашения по этому вопросу, Лондонский Сити был бы в огромном выигрыше. И заключенный в 1985 году Единый европейский акт стал наиболее важной поправкой к Римскому договору 1957 года, создавшему Общий рынок.
В своих воспоминаниях Тэтчер писала: «Моей определяющей целью было создание единого общего рынка. Ценой, которую пришлось заплатить за достижение единого рынка со всеми его экономическими преимуществами, было расширение принципа голосования большинством в делах Сообщества. Иного выхода не было, так как иначе отдельные страны поддались бы давлению изнутри и отказались бы открывать свои рынки. Это также требовало больше власти для Европейской комиссии, но эта власть должна была использоваться для создания и поддержки единого рынка, а не для продвижения иных задач».
Однако именно «иные задачи» были на уме у руководства ЕЭС, особенно у тогдашнего президента Европейской комиссии Жака Делора. До того, как стать президентом, Делор был министром финансов в социалистическом правительстве Франции при президенте Миттеране. Он считал, что логика единого рынка, который отстаивает Тэтчер, неизменно должна привести к созданию единой европейской валюты — но такой логики Тэтчер не признавала.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
