Без труда отхожу в сторону, когда он замахивается своим дрожащим кулаком, стараясь резво ударить по моему лицу.
Ловлю его запястье одной рукой. Вторую переношу на макушку, которую резко дёргаю вниз, ударяя о колено.
— Как тебе? — ударяю второй раз и морщусь, когда ткань брюк пропитывается кровью Березникова. Вроде, и приятно чувствовать, что она именно его, но одновременно и противно. — Чувствовать ту боль, что причинил Кристине?
Я переживал за неё. Но кинуться ей на помощь сейчас не мог.
Потому что голову захватывают совсем другие мысли.
Хочу стереть эту дрянную ухмылку с лица человека, который убил мою сестру. А потом мысленно меня и моих родителей, которые не выдержали смерти родной дочери.
Я просто развлекаюсь. Пока могу.
Эти документы теперь не нужны. Да, изначально они были главной целью, но теперь…
Когда эта тварь призналась в убийстве, всё стало неважно. Особенно, когда весь их разговор записывался.
Полиция здесь будет с минуты на минуту, а я пока… Могу протестировать новую грушу для битья.
Но Березников не оценивает моего желания поиграть с ним. Тянется к стволу, который Крис выбила из его рук, и пытается схватить его в руки.
На что получает прижатую ногой к полу ладонь.
— Не надоело сопротивляться? — ухмыляюсь, упиваясь его беспомощностью. — В проигрышной игре, которую сам же и устроил?
Сильнее нажимаю пяткой, слыша тихие кряхтения. Жаль, что не крик. Я бы с радостью послушал и его.
— Мне смешно от твоих действий. Для чего ты выложил в сеть нашу фотографию? Хотел, чтобы Крис уколола совесть? Или?… — замолкаю, убирая ногу и откидывая ей пистолет в сторону. — Хотел выглядеть в её руках героем? Больной ублюдок с неразделённой любовью. Настолько любишь и ненавидишь, что даже ударил её об стол.
— А сам-то не лучше, — харкает кровью. Эффект то, что надо. — Использовал её, чтобы отомстить мне.
Равнодушно смотрю, решая, что с ним сделать. Сломать пальцы? Руку? Или, может, ногу?
А если всё сразу…
Только хочу сделать задуманное, как за спиной слышатся спешные шаги и крики. Не судьба. Полиция тут как тут.
Прикрываю разочарованно глаза и понимаю, что мне лучше поторопиться, чтобы помочь Кристине.
Кристина
Голова трещит по швам. Морщусь, пробуждаясь ото сна. Состояние такое, будто меня пропустили через мясорубку, а потом переехали асфальтоукладчиком.
Стараюсь пошевелить пальцами, которые нехотя, но слушаются меня. Живая. Хоть эта мысль радовала, несмотря на болезненные ощущения во всём теле.
С трудом раскрываю глаза и пытаюсь рассмотреть то, что находится перед глазами. Белый потолок. Это многое дало, конечно. Втягиваю носом воздух и сразу же кривлюсь, улавливая запах медикаментов.
Обычная больничная палата, которую не любила.
С ней связаны не самые лучшие воспоминания.
В последний раз, когда я оказалась в палате… Кажется, месяцев восемь назад?
Резкая боль простреливает висок, и я хватаюсь за голову.
Несмотря на удар, я помнила всё. Что со мной произошло до этого, и даже слышала тогда, когда лежала на холодном полу. Какое-то время была ещё в сознании, слушая этих двоих через застилавшую слух и зрение пелену.
А потом мир погас.
Но перед этим…
Странные картинки всплыли в голове.
Там был Кирилл.
Не знаю, откуда у меня эти фрагменты, но всё это казалось сном. Который размыто всплывал перед глазами, не желая обрисовываться деталями.
Пытаюсь вспомнить этот момент, но меня прерывают.
Громкий стук двери о стену заставляет медленно и аккуратно поднять голову и взглянуть напротив себя.
Я не хочу видеть Кирилла. Вот вообще, особенно после того, что услышала.
Он игрался мной. И, скорее всего, слова Ромы о том, что он знал, кто я, были правдой.
И тогда я действительно оказалась пешкой в его маленькой игре.
Он ведь даже не помог мне… Сразу же рванул избивать Рому. И вряд ли тогда думал обо мне, наивной девчонке, которая решила поиграть в любовь. А всё до этого… показуха для меня. Чтобы растаяла, поддалась, и мною можно было легко управлять.
Чёрт, почему я думаю об этом, когда передо мной стоит его жена?
— Рада, что ты очнулась, — она скромно улыбается, не присаживаясь на рядом стоящий стул. Остаётся в центре, виновато смотря на меня. — Ждала, когда ты придёшь в себя. Хотела поблагодарить тебя за всё. Над Березниковым состоялся суд. Ему дали двадцать лет заключения за мошенничество в особо крупных размерах и за убийство твоего отца. У него будет много времени подумать над своими поступками.
— Хорошо, что всё прошло отлично, — это всё, на что у меня хватает слов. Говорить не особо хочу из-за боли. Да и Шевцова не тот собеседник, которого я хочу видеть сразу после своего пробуждения.
— Да, и у меня кое-что есть для тебя, — кивает и лезет в свою сумку. Достаёт оттуда лист бумаги и протягивает мне. — Это твоё. Кирилл просить передать.
С недоверием беру из её рук листок, но не тороплюсь заглядывать в него, убирая в сторону.
— А где он сам? — мне не нужно от него послание или что-то в этом роде. Лучше бы он сейчас стоял передо мной.
Если он боится, что вряд ли, поговорить со мной лицом к лицу, буду ждать этого момента, но не читать эти записки.
На мои слова Аня виновато отводит взгляд в сторону и поджимает губы.
— Сейчас он немного занят, — настолько, что не может даже навестить меня.
— Ясно, — отвечаю сухо, почувствовав себя использованной.
— Он просил меня передать только это, и чтобы ты быстрее поправлялась. Постарается связаться как можно быстрее. Прости, мне нужно уйти. Собиралась уходить, но здесь ты очнулась. Я позову врача.
Просто кивок.
И всё-таки Рома был прав — Кирилл меня использовал.
Да так искусно, что я, как дура, этого и не заметила. Вступила в его игру, в которой всё-таки оказалась обычной пешкой. Вот я сделала свой ход, и всё, больше не нужна ему.
Когда дверь за Шевцовой закрывается, молчаливо смотрю на белую простыню.
Забавно. Всё происходящее кажется вымыслом, который я придумала сама.
Меня предали все, кому я доверяла.
Березникову я верила в бизнесе, отцу…
Кулаки от мысли о нём сжимаются, а горькие слёзы подступают к глазам. Он не заслужил быть убитым Ромой. Да, он переписал весь бизнес на него, но…
Он должен был уйти в мир иной другим способом.
