Пришлось поднапрячься, ведь синяк сильно изменил облик, но я вспомнил. Когда ещё не был прималом, а только собирался пройти посвящение, Хакон дал мне свободу, и я стоял у ворот особняка Хильды. Стоял перед выбором: уйти из Вольфграда, послав к нулям Волчицу, или остаться на службе, больше напоминающей рабство.
«Первушник, это здесь дом Хильды, правой руки Лунного Света? Отвечай!», — я вспомнил голос парня, обратившегося ко мне. Именно он и лежал тут.
Рульфа теперь нет, и, получается, этот юнец — главный оракул?
«Скажи спокойной ночи своему знакомому», — весело бросил Белиар.
Паренёк даже не дёрнулся, но я ощутил, что он умер…
— Эй! — вырвалось у меня.
«Гадкий демон, это же юный зверь, живший по законам Неба!»
Мне в грудь влетел светлячок, и послышался ослабевший голос Белиара:
«Лицемеры… Всё, мне надо отдохнуть… Много сил.»
Демон отключился, пару раз оглушительно всхрапнув.
«Наконец-то. Во дворе есть алтарь, Марк, мы вполне можем провести обряд, чтобы очиститься от нечисти».
Я усмехнулся и покачал головой.
— Лезем дальше.
Я пересёк искрящуюся ловушку, и ничего не произошло. Действительно, поднять тревогу мог только тот юный оракул.
«Можно было бы оглушить, или придушить ненадолго», — вздохнула Хали.
Я ничего не сказал. Сколько таких лазутчиков, жалея часового, погибали по собственной глупости? Мы никогда не узнаем, потому что они уже не расскажут.
Поднявшись по стене и обогнув ещё пару ловушек, я поднялся до самого конца. Верхняя площадка, на которой дежурили воины, была закрыта крышей, усыпанной зачарованными колючками. Под козырьком были небольшие окна, за которыми я чуял шагающих патрульных.
— Один ден в день, дерьмо нулячье. Разве это плата?
— Не говори. А цены в пивной видел? Я теперь только через день захожу.
— Если так и дальше пойдёт, — зверь сплюнул, — Интересно, а сколько Бездна платит?
— Следи за языком, зверьё твоё пустое, — вяло ответил второй.
— Да не уследишь, без пива пересох.
Звери засмеялись.
«О, Небо, что творится в умах этих бедняг?»
Слушая ворчание Хали, я ждал, пока патрульные отойдут.
Как назло, ни в одно такое окошко я пролезть бы не смог. Я просканировал небольшую секцию стены и обнаружил свежую кладку немного правее.
Кажется, здесь что-то обвалилось, и недавно починили окно, но цемент отличался низким качеством. Сделали так, лишь бы отвязались.
«Вот так и падают самые неприступные крепости. Из-за лентяев.»
Я кивнул, осторожно смещаясь к этому месту. Сливаясь со стихией земли, и добавляя духовной маскировки, я был незаметен для воинов. В основном тут были звери второй ступени, вот ещё одна пара прошла как раз мимо окна.
Один выглянул, посмотрел вдаль. Почуялось действие какого-то дара.
«Этот зверь видит на большие расстояния».
— Чего там, Перевал горит?
— Его отсюда не видно. Да и говорят, там закончилось всё.
— Ну, мало ли… Как думаешь, что там было?
— Говорят, души пропавших зверей горели…
Воины перебросились парой фраз и пошли дальше. Я стал осторожно, усилием мысли распыляя раствор, вынимать кирпичи. Ну, халтурщики, один песок!
Всмотревшись вниз, я приметил травяной взгорок. Далеко, но если хорошенько размахнуться… Человек я, или не человек?
Камень бесшумно улетел, запущенный с мощным замахом. Я вслушался — он с глухим стуком вошёл в землю, здесь едва слышно. А если учесть, что звери за стенкой болтают.
Так, за несколько минут, я заметно расширил проём. Вполне можно…
— Ты слышал?
Вот же дерьмо нулячье! Увлёкшись, я не заметил, как сюда подошли два зверя. Первые когти, твою ж нулячью мать. Видимо, совсем у Рагнара с рекрутами дела плохи, раз здесь дежурит такая мелочь.
Юнцы, едва ли старше Рычка, подошли к разобранному окну.
— Это чего? Так вроде не было.
— Я не знаю, сегодня первый раз тут.
— Да не, точно говорю…
Убивать этих Волчат мне не хотелось, и я, медленно выдохнув, проник в их головы. Это умение я сильно не тренировал, но у меня в трудные минуты получались настоящие чудеса.
Вдруг и сейчас? Ведь разум зверя первой ступени не так силён.
Было тяжело следить сразу за двумя, но тут Хали мне помогла, и я увидел стену и окно как бы изнутри.
«Горят факелы, освещая длинный парапет стены. С одной стороны широкие окна, выходящие во двор, а с другой окошки, через которые далеко видно Земли Серых Волков. Передо мной стоит напарник, трогает разобранную кладку.
Я стою позади и сомневаюсь…
Нет, я уже стою впереди, и пальцы ощущают шершавый камень, и песочную пыль раствора. Я трогаю кладку, а напарник позади сомневается. Так было, или нет? Ведь сегодня с утра я не помню таких широких окон.
Что там говорил десятник? Если что подозрительное, не думать, а сразу звать.»
«Марк, главное, не погружайся в мысли, будь как бы сверху».
Я кивнул и постарался внушить мысль. Самую простую. Вот недавно же ремонтировали стену, тут ещё не закончили.
У парня каждый день одинаковый: дом — дежурство, дом — дежурство… Он замотался, и не обращал на это окно внимания, когда тут копошились первушники.
Ну вот, он сейчас крикнет десятника, и окажется, что эти сраные первушники днём не закончили работу. Стражник был зверем первый коготь, и наверняка, такая мелочь как бельмо на глазу у десятника.
«Зверьё пустое!» — опять будет он орать, — «Леса Правды не нюхали, на любой пердёж тревогу поднимают!»
— Слушай, тут же первушники вроде работали?
— Не знаю, я же говорю, первый раз тут.
— Делали кладку, и не закончили. Вот первота, тут работы на один присест.
— И не говори. Первота драная!
Молодёжь ушла, обсуждая ленивых стихушников, что не зря Небо им указало их место.
Я протиснулся внутрь, оглянулся в пропасть. Вот зачем я покидал камни вниз? Можно было сюда поскидывать, сейчас бы заделал обратно.
Посмотрев внутрь двора, я сразу приметил, где ходят стражники. Да, Волков выше второго когтя тут не было, и одна молодёжь. Совсем проредила войнаславный город Вольфград.
Оказаться внизу было плёвым делом. Ноги коснулись земли, и я вдоль стены, как заправский ниндзя, обошёл замок до той стороны, где когда-то провожал меня первушник.
