Книга Все это время - Микки Дотри

Вечером следующего дня я мою руки в ванной и быстро бросаю взгляд на свое отражение в зеркале, проверяя, как лежат волосы. Одна прядь упрямо торчит вверх, но я даже не пытаюсь ее пригладить. По-моему, Марли никогда не возражала против моей лохматости.

Вот только физиономия у меня всё еще осунувшаяся после аварии и нескольких недель пребывания в коме. Узнает ли меня Марли? Пожалуй, нездоровый цвет лица – это меньшее, из-за чего стоит сейчас переживать.

Хватаю костыли, собираюсь с духом, выключаю свет и выхожу в коридор. Осторожно выглядываю из-за угла, убеждаюсь, что пост дежурной медсестры пуст, затем хромаю по коридору, то и дело прячась за дверями и углами, и наконец добираюсь до указателя над двойными дверями, на котором черными буквами значится: «КАРДИОЛОГИЯ».

Проскальзываю внутрь и быстро озираюсь, ища Марли.

Врачи, медсестры, санитары – все заняты, все куда-то идут, на ходу просматривают бумаги, прикрепленные к планшетам, проверяют состояние пациентов. Ни следа Марли. Заглядываю в один зал ожидания, потом захожу в другой: все места там заняты, Марли нигде не видно.

На одном из зеленых стульев лежит обложкой вверх открытая книга. Подхожу и беру ее в руки, рассматриваю причудливые цветы на обложке, пролистываю несколько страниц.

Это история о любви двух людей, отчаянно стремящихся быть вместе, и начинается она словами: «Давным-давно».

Я уже хочу положить книгу на место, но что-то в этой обложке мне знакомо. В памяти всплывают образы из той ночи, когда меня привезли в больницу после аварии. Меня везут на каталке по коридору, и на потолке вспыхивают флуоресцентные лампы, мой взгляд останавливается на враче, тот несет на руках ребенка, по лицу мальчика катятся слезы. Пожилая женщина тащит за собой зеленый кислородный баллон. Какая-то девушка с длинными волосами читает книгу. Эту самую книгу.

Поднимаю глаза, смотрю на двойные двери и оказываюсь лицом к лицу с парой карих глаз, которые видел той ночью. Эти глаза снились мне неделями.

Только на этот раз они настоящие.

Это она.

Марли.

– Это ты, – бормочу я, пожирая ее взглядом, и шагаю к ней так быстро, как позволяют костыли. – Я тебя не придумал.

Она немного другая. Бледнее, тоньше, под глазами темные круги, отчего ее кожа кажется почти коричневой. Плечи сгорблены, опущены, словно она пытается заслониться от чего-то, что не хочет видеть.

В довершение всего она с ног до головы одета в темное, от темно-серой толстовки до потертых черных кроссовок.

Ни следа ее любимого желтого цвета. Что случилось?

– Марли, – говорю я, протягивая к ней руку. – Это я, Кайл.

Когда я делаю движение, чтобы приблизиться к ней, Марли вдруг поворачивается, быстро идет по коридору и скрывается за углом. Судорожно вцепившись в костыли, я следую за ней, но когда мне удается доковылять до коридора, я не знаю, в какую сторону она пошла. Марли нигде нет.

Замираю: в конце коридора появляется мама Марли – нужно скорее делать ноги и смываться обратно в палату. Я хромаю к выходу из отделения кардиологии, иду по больничному коридору. Добравшись до палаты, я падаю на кровать и тяжело вздыхаю.

Я ее видел. Она видела меня. Марли настоящая… только она убежала. Уже в тысячный раз начинаю страшно нервничать. Если твоя девушка от тебя в буквальном смысле убежала – это определенно плохой признак.

Итак, я видел ее еще до того, как впал в кому. Означает ли это, что мой мозг придумал из ничего ее характер, привычки?

Действительно ли я знаю Марли?

Знает ли она меня?

Ровно двадцать четыре часа спустя я снова хромаю в отделение кардиологии, надеясь еще раз встретить там Марли. Поворачиваю за угол и вижу, что она сидит на одном из зеленых стульев.

И вновь я испытываю потрясение, как и сутки назад, – потому что вижу ее после того, как сдался и отказался от поисков, потому что она так изменилась.

Длинные волосы заслоняют ее лицо, Марли полностью сосредоточена на книге, которую держит на коленях. На соседнем стуле лежит расстегнутая сумка.

Наверное, Марли чувствует мое присутствие, потому что вдруг вскидывает голову и вздрагивает при виде меня. Делаю шажок к ней, но она качает головой, вскакивает, стремительно ныряет в туалет и захлопывает за собой дверь.

– Марли! – зову я. – Ты же меня знаешь!

Тут меня начинают одолевать сомнения.

– Ведь знаешь, да?

Медленно приближаюсь к двери туалета, тихо стучу и прислоняюсь лбом к деревянной поверхности.

– Не хочу тебя пугать. Прости, если я тебя напугал. Мне просто нужно убедиться, что ты – именно та Марли, которую я знаю, или хотя бы увидеть твое лицо и получше тебя узнать.

Вообще-то, если подумать, мои слова звучат как откровения отъявленного психа.

Умолкаю, несколько раз вдыхаю и выдыхаю, надеясь, что Марли не примет меня за чокнутого сталкера. Она молчит, и я продолжаю:

– Пожалуйста, просто скажи, знаешь ты меня или нет? Скажи, ты… ты…

Жду ответа, но минуты проходят одна за другой, а из-за двери не доносится ни звука.

Думаю о девушке, которую недавно видел во сне. Та, неправильная Марли, выглядела напуганной. И я снова ее пугаю. Я болван, если думаю, что она действительно меня знает, а я знаю ее. В смысле, я ведь всё это время спал.

Почему мне никогда не приходила в голову такая простая вещь? Даже если Марли настоящая, это не означает, что она меня любит.

– Прости. Я… черт. – Отступаю от двери, качаю головой. – Извини. Я ухожу.

Мысленно чертыхаюсь. Что, скажите на милость, я надеялся узнать? Тороплюсь уйти, и тут левый костыль цепляется за какой-то предмет, я пытаюсь сохранить равновесие и не упасть, а у меня за спиной раздается громкий стук. Оборачиваюсь и вижу, что вокруг костыля обмоталась длинная ручка сумки, а сама сумка открыта и лежит на полу.