Лес по мере нашего продвижения неудержимо менялся. Скорее всего, дело было в воздухе, он день ото дня становился прохладнее, исчезала влажность, стало легче дышать. Менялась и растительность. Исчезли пышные цветы, ранившие глаза яркими красками, а на их место пришли простые травы, лишь кое-где украшенные распускавшимися бутонами. Поменялись и деревья, не став, однако, меньше. Это были по-прежнему гиганты, но уже других пород. Преобладали стволы с темной, шершавой корой, иссеченные глубокими трещинами. Кое-где внизу, у корней, густыми клубами вспухли шапки мхов. И солнце стало пробиваться чаще.
Я даже не особо следил за дорогой, стараясь днем успокоить жуткую головную боль – просто каждую ночь Заран аккуратно являлся мне во сне и показывал дальнейший путь. Не то чтобы я был сильно против, но все-таки под конец наших лесных скитаний в моей голове безвылазно засела мысль о величайшем изобретении всех времен и народов – картах. Они стали преследовать меня во сне и наяву, прельщая легкостью в обращении, когда наконец все закончилось. Мы вышли из Леса.
Был полдень, но солнце, слава богу, скрывалось за тучами, потому что иначе мы все бы дружно ослепли, несмотря на предосторожности. Когда же наконец ко мне вернулась способность адекватно воспринимать действительность, я огляделся и понял, что до нашей конечной цели рукой подать. Впереди, всего лишь в лиге от нас, земля внезапно вставала на дыбы, устремляясь к небу. И в этих горах, на вершинах которых лежали толстые снеговые шапки, темнело ущелье, забранное легким туманом. Нам надо было внутрь.
Сзади, стараясь ступать неслышно, подошла Ди:
– Как же тут холодно…
– А ты чего хотела? Мы же шли последнее время только на север! К тому же под пологом Леса было теплее просто от деревьев. Посмотри на этот снег! Он же ровесник сотворению мира!
Странно, почему она со мной заговорила? Но главное – что ушла.
– Пошли вперед!
Караван, повинуясь моему приказу, двинулся.
Мне было немного не по себе. Что-то было тут в самом воздухе. Что-то совершенно неуловимое. Ди, однако же, хранила невозмутимое молчание. Я отвернулся, но успокоиться не мог. Все-таки меня жизнь успела потрепать больше, и сейчас чутье, крепко сидевшее где-то пониже спины, настойчиво предупреждало, что все не может быть так просто. Ведь это же, считай, последний рубеж обороны перед Башней! И мне предлагается поверить, что нам ничего не приготовили? Я не переставал оглядываться по сторонам.
Что, собственно, и позволило мне заметить неладное, уже когда мы прошли всего пол-лиги. Деревья, вдали подступавшие вплотную к скалам, образовывали широкий полукруг, в центре которого сейчас находился наш караван. Слишком ровный полукруг, который не оставлял сомнений в том, что мы в ловушке. Осталось только понять, насколько глубоко.
Я подозвал Ди.
– А теперь мне нужно все, что ты сейчас чувствуешь. Абсолютно все, до последней капли.
Она лишь пожала плечами:
– Совершенно ничего. Вообще. Такое ощущение, что на много лиг вокруг нет ни единой души, живой или мертвой. Ты прав, тут что-то не так.
– Конечно, не так! На деревья только посмотри! Свет, а это плохо… Ладно, выбора нет, идем дальше.
– Ты с ума сошел?! Это же точно ловушка!
– Я это понял несколько раньше, прошу отметить! А что ты можешь предложить?! Если ты ничего не чувствуешь, то и определить мы ничего не сможем. Стоять и ждать тут бесполезно. Так что двинули!
На моей стороне было все усиливающееся чувство опасности. А еще появившееся мерзкое ощущение, что против нас встали маги куда более высокого порядка, чем Ди. Если уж они смогли перекрыть ее чутье… Но на таких, как я, у них расчета не было, поэтому хотя бы один Темный во всем караване был более-менее осведомлен об угрозе.
Сидя на головном аптаре, я вглядывался в ущелье, где, видимо, и была засада. Пусто, совершенно ничего. Небольшая цепь кочек, густо заросших травой и цветами. Что-то с ними было неладно, но Ди по-прежнему ничего не чувствовала, хотя и сидела озираясь с глупейшим видом.
А потом пришел смех. Не знаю, было ли это сделано сознательно, или просто я обострившимся до предела чутьем ощутил слабые магические возмущения, но у меня в голове раздался далекий, тихий, омерзительно мелодичный смех. Так могли смеяться только эльфы.
Мы продолжали движение, а у меня в ушах по-прежнему заливисто хохотал хор ушастых. Все громче и громче, все ближе и ближе. До входа в ущелье оставалось пять сотен саженей, затем четыре, три, две. А когда мы подошли на сотню, смех внезапно обрел мощь и взвихрился вверх облаками серебристого тумана. Я с трудом подавил желание схватиться за уши. Потому что надо было действовать. Началось.
Не знаю, как Ди оказалась рядом, но внезапно она схватила меня за лапу как раз в тот момент, когда чувство опасности просто-таки завопило, заглушая этот проклятый смех. Моя реакция проявилась мгновенно, я даже не успел подумать, а что я, собственно, делаю. Зато успел заметить, как легко здесь ложатся заклинания, даже для меня. Просто праздник какой-то. Опасность впереди? Отлично, лучше огня средства от любой опасности еще не придумано.
Перед нами вздыбилась гудящая стена чадящего пламени, из которой в нашу сторону протянулись пламенные росчерки. Я успел вовремя. Большинство стрел, судя по направлению, летели именно в головного аптара и в тех, кто на нем сидел, то есть в нас. Как и раньше, я отдал Ди нити управления заклятием. На этот раз она хотя бы не морщилась, потому что с таким простым заклятием я не намудрил. Под прикрытием огненного щита караван начал поспешно отходить, отступая к середине пустого пространства. Когда все отошли за пределы досягаемости эльфийских луков, можно было наконец прекратить действие чар.
Завеса невидимости, которая все-таки имелась на входе в ущелье, была снята ушастыми из соображений целесообразности, и мы узрели их во всей красе. Сказать по правде, еще никогда нам не удавалось составить походную крепость настолько быстро. Вот уж не думал, что страх может быть настолько силен.
Впрочем, меня не оставляло чувство, что для стоящих против нас воинов все наши усилия ровным счетом ничего не значат. Цепочка кочек, как же! Вход в ущелье перегораживал вал высотой в две сажени, щедро утыканный по фронту кольями. На нем возвышалась стена ослепительно белого камня, выносящая вперед три причудливо изукрашенные башни. На ее гребне в несколько рядов стояли эльфы в начищенных до блеска кольчугах и серебристых шлемах. Я напряг зрение, чтобы разглядеть эмблему, и тут же пожалел о своей любознательности. Против нас, по самым приблизительным подсчетам, стояли полторы тысячи отборных воинов. Эльфов. Да еще и из Серебряных Лун.
Последнее делало всю эту орду едва ли не вдвое опасней. Был у ушастых некий полумифический клан, очень редко появлявшийся на полях сражений. Они были изгоями даже среди своих, потому что плевать хотели на Закон Леса, подчиняясь только своему Кодексу. И я понимал почему – судя по количеству солдат с такими знаками, здесь собрался почти весь клан. Их целью была защита священной Башни.
