— Надежды редко сбываются, — сказала я, в волнении потирая вспотевшие ладони друг о друга. — Но это не имеет никакого отношения к мечтам. Нам надо пожениться сегодня. Это важно, Флипс… Ты не понимаешь…
— Понимаю, — перебил меня он. — Но тебе незачем говорить, что венчание не состоялось. Я уеду сегодня, меня уже ждут лошади. В ближайший год я в Арнеме не появлюсь.
— Знает, — он усмехнулся. — И страшно доволен. Я решил заняться торговлей, съезжу в соседнее королевство, там продают чудесный шелк. Попробую начать свое дело. Все равно мельница мне не достанется — я ведь второй сын. Я решил, Мейери. Можешь пожелать мне удачи.
— И когда это тебе такое на ум пришло, — еле выговорила я, понимая, что произошло самое настоящее чудо.
— Да так, — он пожал плечами. — Сам бы не додумался, немного объяснили. Доходчиво и понятно.
— Флипс! — начала догадываться я.
— Да, он умеет быть очень убедительным. Могла бы сразу объяснить, кто он такой.
— Когда?.. — почти прошептала я, пока священник выговаривал нам за непостоянство намерений.
— Притащился ночью, — ответил Филипп, передав священнику два новеньких талера, отчего тот сразу забыл ворчать и простил нам все грехи без исповеди. — Мы сначала повздорили… Немного, — он опять дотронулся до скулы. — А потом — ничего, поняли друг друга.
— Еще бы… — я облизнула пересохшие губы, и осмелилась спросить: — Он ничего не просил передать?.. Мне?..
— Приказал, — поправил меня Флипс.
— И?..
— Сказал, что белые сладости на свадьбу — это никуда не годится. И что ты должна ему верить, если… если любишь.
52
Белые сладости — это никуда не годится…
Я вернулась в лавку, а в голове крутилась лишь эта фраза.
Белое… не годится…
Я посмотрела на «снежные» булочки, на сырные пироги, похожие на сугробы. На беленькие «Поцелуи» — такие ровные, аккуратные, залитые глазурью.
Белое не годится. Это сказал Гензель. И ещё сказал, что я должна верить ему. Когда-то я подумала, что мыслим мы одинаково. Вот и теперь мне показалось, что я поняла, чего он ждет от меня. Какие сладости хочет увидеть на королевском столе.
И ещё он хочет, чтобы я ему верила…
Иоганнес сделал первый ход, пока я упрекала его в нерешительности. И я должна довериться ему, поверить, если люблю.
Смогу ли я?..
Белое не годится.
И теперь я знала, что должна подать на королевскую свадьбу.
Я торопливо затопила печь, бросила в кастрюльку несколько кусков шоколада, высыпала на доску какао.
— Верю ли я Иоганнесу? Могу ли ему доверять?..
Если не могу — значит, это не любовь.
А ты, Мейери, думаешь, что любовь должна быть лишь белой, сладкой и красивой?..
В десять утра, когда королевские слуги явились за сладостями, все корзины были уже упакованы, а я была готова представить королю и его невесте особые «свадебные» лакомства.
Я надела простое синее платье и белый фартук — то, что носила каждый день во время работы в лавке, повязала накрахмаленную поварскую косынку, и отправилась в замок, прижимая к груди корзину, затянутую белым полотном.
Этот визит в замок отличался от прошлых, когда я представляла сладости принцессе на завтрак.
Сегодня мажордом проводил меня в большой зал — тот самый, где устраивали в пятницу бал, а там уже стояли огромные столы, накрытые кипенно-белыми скатертями, сверкали серебряные приборы, в низких вазах красовались свежие цветы — и откуда только их раздобыли зимой?..
Придворные и гости толпились перед двумя креслами во главе стола. В одном сидел король — в парадной горностаевой мантии, в золотой короне на непокорных кудрях, второе кресло было пустым. Принцесса, баронесса и Клерхен — все они стояли рядом с креслом короля, и Клерхен была в белоснежном платье — пышном, как взбитые сливки, с атласными бантами и оборками.
Вроде бы и невеста, но вроде бы и нет — иначе сидела бы рядом с королем, а не стояла рядом, заглядывая ему в лицо.
Я ожидала, что благородные дамы и господа к этому времени откушают и перейдут к чаю и кофе со сладостями, но тарелки были чистыми, и похоже, что слуги еще даже не начали выносить закуски и первые блюда.
Тогда зачем я здесь?
— Вас просили прибыть до начала праздничного обеда, — важно сказал мажордом, и мне ничего не оставалось, как подойти к столу.
— О, вот и барышня Цауберин! — обрадовалась принцесса. — Порадуйте нас, милая барышня. Мы все очень нуждаемся в хорошей порции радости и сладости.
— Конечно, раз кольцо не нашли — так хоть подсластить горечь потери, — поддержал ее король.
В противовес словам, физиономия у него была цветущей — и особенно примечателен был синяк под левым глазом. Это несколько не соответствовало парадной мантии и короне, но его величество, судя по всему, ничуть от этого не страдал.
— Можно поздравить их величеств с бракосочетанием? — спросила я, передав корзину подбежавшему слуге и сложила руки на животе, спрятав их под фартук.
— Не с чем поздравлять, — сказал король, вольготно расположившись в кресле и самым нахальным образом оглядывая меня с ног до головы. — Пока кольцо не найдется, никакой свадьбы не будет.
— А если оно никогда не найдется? — проворчала баронесса.
— Не сквозь землю же оно провалилось, — ответил король, даже не повернув голову в ее сторону.
— Что ж, очень жаль, — ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя в душе была самая настоящая буря. — Но даже если свадьба не состоялась, сладости были приготовлены «Пряничным домиком» вовремя. Я надеюсь, мне заплатят за них.
— Обязательно, — заверила меня принцесса. — Но мне очень хочется попробовать то, что вы приготовили. Сладости, подобные самой любви — белые, нежные…
— Буду рада, если продегустируете, ваше высочество, — я открыла корзину и поставила на стол три блюда, закрытых до времени серебряными крышками.
— Я вся в нетерпении! — принцесса, не дожидаясь слуг, пододвинула кресло и села рядом с братом. — Чем вы нас удивите?
Одну за другой я подняла и отставила в сторону крышки, открывая приготовленные блюда, а потом с усмешкой посмотрела на лица придворных и гостей.
— Это — сладости любви? — неуверенно спросил бургомистр.
— Но они же все… чёрные! — воскликнула пожилая дама из свиты принцессы и поднесла к глазам лорнет, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает.
