— Храбрая девочка. Не каждая захотела бы слушать и смотреть все, как есть…
Я прижималась к широкой груди и чувствовала, как мощно и спокойно бьется сердце эльфа. На такой груди хорошо плакать… Наверное, подобными же треплющими движениями дроу ласкает своего пса?
И, кажется, я спросила об этом вслух.
Палач хмыкнул, в привычной манере отвечая вопросом:
— А тебе приятно, когда я так делаю?
Честно говоря, да, приятно, к тому же — успокаивает.
— Так не все ли равно, на что это похоже?!
Убойный мужской аргумент… А ведь мне придется как-то привыкать к мысли, что Оустилл хозяин не только псу, но и мне тоже… По крайней мере, пока что он держит слово, а расследование идет. Что будет потом со мной, неважно. Сейчас имеет значение только следствие. А у меня из головы никак не выходили не только материалы дела, но и судьба семьи Берта Райвена. Каково сейчас его жене?! Как будет расти сын?!
Теплые мужские губы уже касались моего лба:
— Я догадываюсь, о чем ты думаешь, Dearg. В твоем сердечке слишком много жалости на всех… Женщины… — внезапно Палач вздохнул. — Не умеете справляться со своей жалостью, делаете нам больно…
Кому это «нам», он не уточнил. Поставил меня на ноги и встал сам.
— Сейчас унесу ноут, пойдем гулять. Обед нам приготовят, я заказал. Тебе нужно проветриться и подышать воздухом… Как там ранка на ноге, лучше?
Я уже почти не чувствовала боли, когда наступала на порез.
— Все хорошо.
— Тогда пошли.
И мы пошли. Прогулка была долгой, часа три, а то и больше. Холмы, тисы, травы, вереск, море, ветер, облака, и даже небольшой дождик — все это ласкало взор, румянило щеки, потихоньку проникало в сознание, вытесняя боль из того кровоточащего огрызка, который заменил мне душу двадцать седьмого февраля. Я не знаю, что чувствовал Палач Оустилл, с виду он был собран и сдержан, как всегда, никак не проявляя своего внутреннего мира. Вокруг нас носился Харт, облаивая чаек, катаясь в траве, ставя передние лапы на плечи хозяину и даже порываясь дважды проделать это со мной. Сил у него многовато, и во второй раз я не устояла на ногах, скатившись в небольшой овражек. Дроу вытащил меня, а потом ругал волкодава и таскал за ошейник. Ну, понятно, откуда у него все эти замашки: слишком много времени проводит с собакой. Вчера так же тряс меня за шиворот.
Следствием прогулки стал зверский голод. Похоже, обслуга виллы как-то высмотрела наше приближение, потому что стол был накрыт, а блюда дымились ароматным паром. Рыба, которую нам приготовили, занимала едва ли не треть стола: король морских вод, атлантический конгер, водящийся в южных прибрежных водах Шотландии и на Оркнейских островах. Папа обожал рыбалку, поэтому я с детства знакома с рыболовной снастью и определителями рыб. Этот хитрый угорь — пассивный хищник, охотящийся из засады. Он обожает укрытия, которых так много вокруг Оркнейских островов: когда-то там тонули галеоны испанской Непобедимой армады, а также — корабли самой страшной войны двадцатого века. Теперь от древнего дерева и мертвого металла остались искусственные рифы…
Запекали большого конгера точно не в духовке виллы, а где-то в другом месте, он бы тут поместился только в разрезанном виде. Отдельно стояло блюдо с отварным картофелем, политым оливковым маслом и присыпанным зеленью, а рядом — не дефростированный, а определенно свежеиспеченный хлеб.
Я думала, что после просмотра документов кусок не полезет в горло, но с удивлением обнаружила, что испытываю острейший голод. Оустилл уже вымыл руки и сказал, что к разделыванию рыбы меня не подпустит. Он действительно виртуозно отделял мясо от костей с помощью специальной лопатки, да так, что блюдо не теряло свой вид.
В воздухе разлился вкусный запах запеченной рыбы, сдобренной минимальным количеством специй — она была свежей и не нуждалась в добавках. Конечно, присутствовали и соусы: первый — лимонный, второй — из оливкового масла с зеленью и чесноком, третий — кисло-сладкий, похожий на азиатский.
Эльф не притронулся к бутылке виски и налил нам обоим белого вина. По тому, как он на меня смотрит своими бирюзовыми глазами, я совершенно четко поняла: полковник испытывает не один вид голода. После рыбы настанет мой черед. И я никак не могла определиться с собственными чувствами; то ли меня возмущает такой неприкрытый плотский интерес эльфа, то ли будоражит. Бирюзовый взгляд определенно и без намеков говорил: «хочу», и какая-то часть моего «я» никак не хотела остаться равнодушной, потому что откликалась на простейший примитивный зов, зов тела.
— Я жду тебя в моей ванной комнате, Dearg. — Произнес Оустилл, допивая вино. — Снимать биопласт лучше в теплой воде, площадь покрытия большая. Сама понимаешь, одежда тебе ни к чему.
Так у него и в постель по команде, и в ванную!..
— А может… может, я хоть приберусь сначала? — робко поинтересовалась я, чувствуя в ногах некоторую слабость.
— Не может. — Отрезал Палач. — Если, к тому же, не хочешь, чтобы я сейчас трахнул тебя, нагнув над столом. Минута промедления — и это будет именно так, как я сказал.
И ведь нагнет… Почему-то у меня появилось желание проверить, как быстро угроза будет реализована. Возможно, позже я это сделаю — проверить, насколько далеко может зайти его терпение, но… не сегодня.
Ванная комната Оустилла была оформлена в холодных тонах: белых, серых, светло-синих. В ванну уже набиралась вода, а эльф стоял рядом, во всей обнаженной красоте мужского тела, с рельефными мышцами и внушительной эрекцией. И не поспоришь — великолепен. Сколь многие хотели бы оказаться на моем месте добровольно, отдаваясь эльфу по первому требованию?.. Смогу ли я к этому привыкнуть? С Дэем была всего лишь игра, здесь начинается жизнь, жизнь по правилам милорда Кигана Оустилла.
— Выкинь все из головы. — Нахмурился дроу. — Не морщи лобик, это не заказ на дизайн в муниципалитете, это секс с хозяином. Ты хороша, стесняться нечего, и я очень тебя хочу. Что может быть естественнее, чем близость между мужчиной и женщиной?..
Он взял меня за плечи, поставил перед зеркалом и встал за моей спиной.
— Мне нравится это…
Нежно провел пальцами по шее, нагнулся, касаясь поцелуем моего плеча.
—… и это.
Приподнял груди на ладонях, легонько поиграл с сосками, удовлетворенно улыбнулся, когда те порозовели и сморщились.
—… и это.
Сильные пальцы сдавили мою талию, прошлись по животу, обвели пупок, а затем скользнули вниз, к рыжим завиткам волос.
—… и это, само собой.
Пальцы его правой руки мягко ласкали мой клитор, а пальцы левой — пощипывали попку. Я не знала, куда деть свои руки, и закинула их за голову, на шею склонившегося надо мной Оустилла.
— Теперь скажи мне, Dearg, что из перечисленных мной мест нравится тебе больше всего. Твоя шейка… грудки… талия… бедра… попа… ножки?
