— Эдвард!..
Она видела, что он не только очнулся, но и каким-то чудеснымобразом вернул себе всю свою прежнюю силу, но разум ее все еще отказывалсяэтому верить. За прошедшую ночь Сара слишком сжилась со своей безумнойнадеждой, чтобы отказаться от нее в одно мгновение.
— Как ты себя чувствуешь, Эдвард? — проговорилаСара, едва сдерживая отчаяние. — Ты несколько дней был без сознания. Тебяпривезли на телеге, полумертвого… Доктор пускал тебе кровь, но это не помогло.Мы все думали…
Ах какие неосторожные слова сорвались с ее губ! Глаза графаналились кровью, а голос зазвенел от холодного бешенства, которое так хорошобыло знакомо ей.
— Вы думали, что" я сдохну, да?! Как какой-нибудьбродячий пес?.. Вы надеялись, что я сдохну, и теперь вам очень-очень жаль, чтоэтого не случилось… — Он продолжал сжимать ее руку в своих пальцах, явнорадуясь тому, что даже сейчас, ослабевший и больной, он способен причинять ейболь.
— Ты, наверное, уже известила этого идиота — моегобрата? — прошипел он с ненавистью и неожиданно выпустил ее руку, так чтоне ожидавшая этого Сара невольно отшатнулась от его постели.
— Я… Мне пришлось, Эдвард, — тихо призналасьона. — Мы думали, что ты не доживешь до утра.
С этими словами она отодвинулась от кровати мужа еще немногои поглядела на него с настороженностью и опаской, как на ядовитую змею. Он ибыл змеей, готовой ужалить в любой момент.
— Как вы, должно быть, оба разочарованы теперь… Хорошаяиз вас получилась бы парочка: скорбящая вдова и новый граф Бальфорский!.. Нет,моя милая, не так скоро. Я еще поживу!..
Он сделал неуловимо быстрое движение и, снова схватив Сару заруку, заставил ее наклониться, так что ее лицо оказалось в считанных дюймах отего опухших глаз и спутанных волос, падавших на исцарапанный лоб. «Сколько же внем силы!.. — поразилась Сара. — Он только что умирал, а теперь отнего не вырваться. Или это его бешеная злоба питает его?»
— Никто из нас не желал и не желает тебе зла,Эдвард, — твердо сказала она, когда он снова выпустил ее, и на всякийслучай отошла к самой двери.
— Тебе принести что-нибудь поесть? — добавила она,стараясь чем-то оправдать свое явное бегство. — Есть овсяная каша, естьгорячий бульон…
— От таких помоев недолго и ноги протянуть, моякрасавица, — покачал он головой. — А силы мне скоро понадобятся.
Но Сара не только видела, но и чувствовала, что его силыприбывают с каждой минутой и Эдвард становится опасен.
— Хорошо, я схожу распоряжусь, чтобы тебе приготовиличто-нибудь более существенное, — сказала она, опуская глаза.
— Живо поворачивайся! — со злобой и раздражениемприкрикнул на нее муж, и Сара увидела в его глазах гнев. Этот взгляд был ей такхорошо знаком. Когда она была моложе, стоило ему взглянуть на нее так, и юнаяСара лишалась и сил, и воли к сопротивлению, однако со временем она привыкла инаучилась справляться с собственным ужасом, который леденил ей душу ипарализовал члены.
Она была уже на пороге спальни, когда ее настиг голосЭдварда.
— Я знаю своего слизняка-брата, — проговорил он сугрозой. — И догадываюсь… нет, знаю, на что он тебя подбивал. Не надейся,моя козочка, Хэвершем тебя не спасет. У него на это просто духа не хватит. Аесли он все-таки попробует, то — куда бы вы ни поехали, как бы далеко низабрались — я найду вас и сверну его цыплячью шею. И тебя я тоже убью. Незабывай об этом, Сара, ты меня знаешь.
— Я не сомневаюсь, Эдвард, — ответила Сара ровнымголосом, хотя ее сердце едва не остановилось от страха. Знала ли она его? Ещебы! Пожалуй, она знала Эдварда слишком хорошо. — Тебе нечего опасаться.Поверь, нас объединила только забота о твоем здоровье — и больше ничего.
С этими словами она покинула спальню и закрыла за собойтяжелую дверь.
Ноги у нее подгибались от страха. Эдвард как будто прочел еемысли, разве что про Америку не упомянул. Не мог же он в самом деле услышатьто, о чем они разговаривали вчера в гостиной. Какой же Хэвершем все-такиглупец, если думает, что можно обмануть Эдварда. В том, что Эдвард безколебаний убьет их обоих, Сара не сомневалась, но за себя ей не было страшно.Она боялась за Хэвершема. Нет, она не должна дать Эдварду ни малейшего повода; отныненикаких объятий, никаких поцелуев, никаких встреч наедине, что бы ни случилось.Может быть, вдруг пришло ей в голову, для Хэвершема будет лучше, если онаисчезнет. Тогда, по крайней мере, Эдварду будет не в чем обвинить брата. Впротивном случае за любовь к ней он рано или поздно заплатит своей жизнью.
Пока Сара спускалась в кухню, в голове ее роились мысли однабезумнее другой. На кухне никого не было, но это было Саре только на руку;продолжая строить свои фантастические планы, она поставила на поднос еду длямужа. Сара кликнула Маргарет и велела отнести поднос в спальню графа.
Когда она поднялась на второй этаж, один из слуг уже брилЭдварда, и Сара на мгновение застыла на пороге, завороженно глядя на сверкающуюбритву, снующую туда и сюда возле горла мужа. Ей стоило немалых усилий отогнатьот себя греховную мысль, но в конце концов она совладала с собой и шагнула вспальню, сохраняя видимость спокойствия.
Увы, после бритья и умывания на лице графа не осталось почтиникаких следов его недавнего приключения. Когда же он прикончил завтрак —жареное мясо, вино, вареные яйца, свежевыпеченные ячменные лепешки ифрукты, — он уже выглядел так, как будто это не он падал с лошади и троесуток валялся без сознания. Такой Эдвард был уже опасен, и, глядя, как он раздаетуказания слугам, Сара почувствовала, как по ее спине пробежал леденящий холод.
Когда прибыл доктор, Эдвард был уже на ногах. Правда, еголицо еще сохраняло некоторую бледность и он продолжал страдать от приступовголовокружения, однако во всем остальном он выглядел вполне здоровым человеком.Во всяком случае, лекарь, прибывший с сумкой, полной свежих пиявок, никак немог поверить, что перед ним тот самый Эдвард Бальфорский, которого он засталвчера чуть ли не на смертном одре без всякой надежды на выздоровление.
Перемена, происшедшая с графом, была поистине чудесной.Правда, растерявшийся эскулап все еще настаивал на кровопускании, однако Эдвардпригрозил выкинуть его в окно, если он только приблизится к нему со своимиинструментами. Не помня себя от страха, старый лекарь пулей вылетел в соседнююкомнату, и Саре пришлось долго успокаивать его и извиняться за мужа. Впрочем,она привыкла к этому.
— Все-таки постарайтесь удержать его в кровати, —посоветовал врач, перед тем как уйти. — И не давайте ему такой тяжелойпищи. Вино, мясо, яйца! Уму непостижимо!
Он не мог не заметить остатков поистине гаргантюанскойтрапезы графа, а тут еще с кухни при-, был поваренок с блюдом только чтозажаренных цыплят.
— Он снова потеряет сознание, если не будет сдерживатьсвой аппетит, — неодобрительно покачал головой доктор, провожая глазамиблюдо, и Сара понимающе кивнула. Это был тот же самый доктор, который всегдапринимал у нее роды. Все дети Сары либо умерли у него на глазах, либо онвытаскивал их из ее чрева уже посиневшими от удушья. Сара не знала, хороший лион врач — лучшего у них все равно не было, — но ей было известно, чтостарик относится к ней если не с любовью, то по крайней мере с отеческойтеплотой. К сожалению, Эдвард запугал его едва ли не больше, чем саму Сару.Когда умерли одна за другой две ее дочери, лекарь напрочь отказался сообщатьпечальную новость графу, потому что, когда до этого Сара родила мертвого сына,Эдвард едва не прикончил принесшего дурную весть лекаря.
