— Сбежали с благотворительного вечера, — он сгрузил мне в руки одежду.
— Ну, весьма в твоём репертуаре, — усмехнулся Потап.
— Знаешь, я бываю здесь так редко, а как иной раз хочется бросить все и сбежать ото всех, уединиться в глуши, — у меня уже с утра было меланхолическое настроение. Или это все отголоски вчерашних откровений?
Пусть на этой земле все когда-то случилось, но я любил это место. Оно особенное. Несмотря на пережитую боль, здесь было много и других счастливых воспоминаний. Так или иначе, без всего этого я бы уже был другим человеком.
— О-о-о, — протянул Потап. — Да ты, видимо, стареешь? — я перевёл на него предосудительный взгляд. — Только в отличие от меня, никогда не бросишь свою работу. И та бедняжка тебя не переубедит. Так и будет маяться с тобой всю жизнь, деля тебя с соперницей.
Под соперницей он подразумевал мою бурную деятельность. Да, с работой у нас были особые отношения.
— Она и не переубеждает. Скорее всего, я как истукан пытаюсь вдолбить ей, что идеальная для нее пара.
— И что? Совсем не манят миллионы?
— Не манят, — цокнул я. — Хотя это бы значительно упростило мне задачу. И дело даже не в том, что ей все равно, а в том, что таких не удержать деньгами.
— Тогда бери измором, — гоготнул он, подмигнул и направился к выходу.
Вот за что его любил, что никогда не был настойчив и советы всегда давал дельные. Пойду, кстати, приступлю к осуществлению одного из них. Тем более, все равно ни о чем другом думать не мог, кроме как о том, что наверху меня ждала красивая и обнажённая девушка. Наверняка Катя спала на боку, а ее длинные тёмные волосы разметались по подушке. Именно в такой позе девушка и лежала на кровати, когда я поднялся наверх, сбросил с плеч халат и прилег рядом. Притянул Катю к себе, а она прижалась в ответ, повторяя изгибы моего тела, упираясь упругой попкой в мою эрекцию. Если бы у члена был срок службы, то с ней бы он износился очень быстро.
Около полудня мы все же выбрались из кровати. После, наверное, третьего или четвёртого упоминания девушки, что она ещё так и не побывала на пруду, не покормила батоном уток и не прогулялась по лесу, а гулять с фонариком — плохая идея.
Забавно, но иногда подобные тихие радости заставляли почувствовать себя живым. Иной раз я ощущал себя бездушным роботом. А Катя была единственной, кто выплеснул мне в лицо, что я бесчеловечный и бездушный нахал. Но на правду ведь не обижаются?
— Дом красивый, но такой пустой и безжизненный... — проговорила Катя, наливая себе чай.
Я сидел за кухонным столом и наблюдал за ее перемещениями.
— А какой дом у твоего заказчика? — не знаю, зачем о нем заговорил, но вспомнил об утреннем фото, и будто кольнуло что-то в груди.
Мне и в самом деле хотелось послушать соображения Кати на этот счёт. Мне, в общем, были интересны все ее мысли и чувства.
— Когда я приехала к нему в первый раз и увидела его, я подумала…
— Дом? — уточнил я.
Катя посмотрела на меня уничтожающим взглядом. Но заметив мой угрюмый вид, ее взгляд потеплел.
— Да, Лёша, я говорю о доме, не о Ксандере, — этой ночью мы перешли некий рубеж и вместо официального «Алексей» меня помиловали до «Лёша».
— Его настоящее имя Александр, — снова заметил я, чувствуя, что зря затронул эту тему.
Настроение портилось со скоростью света. Я не понимал, почему цеплялся к таким мелочам.
— Да не суть. Эти дома похожи. Они безжизненные и пустые, хотя и очень красивые, — я задумчиво смотрел на Катю.
Думал о том, что она наверняка обладала острым чутьем — не стала развивать тему со своим заказчиком. Другая бы пошла на абордаж, вытряхивая душу незначительными упоминаниями и глупыми намеками, чтобы разжечь ревность.
— Потап принёс тёплые вещи, как допьешь чай, выходи на улицу, — сказал я, приняв решение просто ретироваться с территории и отвлечься от этих мыслей.
Не то в порыве ревности... нет, не придушу ее, скорее всего, начнётся новая словесная перепалка, которую придется гасить руками, губами и нашими стонами.
Кажется, теперь я понимал ее страхи относительно того, что я смог бы разбить ей сердце. Ещё как бы смог. И даже особо усилий не прикладывая. Потому что она была слишком открыта и доверчива. И это, черт возьми, очень сильно подкупало.
Я сидел на скамейке возле пруда и смотрел в сторону аллеи, ожидая, когда появится девушка. Но минута за минутой сложились в порядочную цифру, чтобы вернуться в дом и выяснить, что могло ее так задержать. Ведь накинуть куртку ровно пара минут. Или она решила выпить ещё чаю?
Открывая дверь в дом, я предполагал увидеть Катины сборы, как она судорожно бегает по гостиной, натягивая на себя вещи, но... девушка даже не переоделась и не сняла халат. Стояла на кухне возле раковины — там же где я и оставил ее минут пятнадцать назад.
— Катя? — позвал я ее, и она подняла на меня бледное лицо.
Я испугался, что ей, может быть, резко стало нехорошо или... я даже не знаю, что могло случиться за это время.
— Что случилось? Ты...
— Ничего, — она произнесла дрожащим голосом. — Я... разбила чашку. Случайно. Подбирала осколки и...
— Ты поранилась? Давай посмотрю, — мне стало не по себе, когда я застал ее растерянную и белую как полотно, думал, что случилось что-то ужасное.
— Я сейчас схожу к Потапу за аптечкой, — она зажимала палец рукой, и слабо покачала головой в ответ, не встречаясь со мной глазами.
— Нет, не нужно. Кровь почти уже не идёт. Просто я...
— Просто у тебя немного натянутые отношения с посудой? — заметил я и обнял девушку. — Вот уж не думал, что ты и плакать ещё умеешь, — сказал я как есть.
Нет, Катя была нежным и ранимым существом, но до этого момента мне было сложно представить ее со слезами на глазах. И это и вправду выглядело умилительно.
— Я... я торопилась, хотела поскорее выйти на улицу. И...
— Давай я все же схожу за лейкопластырем? — я подвел её к дивану и усадил. — Я бы оказал куда более расширенную медицинскую помощь... — знал только один действенный способ, как заставить ее прийти в себя и улыбнуться. Нашла из-за чего расстраиваться.
— Нет, пластыря будет достаточно, — она подняла палец вверх и посмотрела на меня, улыбнувшись уголками губ. Так-то лучше. — Я подожду тебя, и после можем идти на прогулку.
