— А у меня подарок, — внезапно реабилитировался гном и протянул мне бумажный сверток. — Вот, нижняя сорочка, что защитит пуще самым тяжелых лат. Я уже давно своим воякам объяснил, да они, старые псы, все по старинке. Хоть и надевают артефактные рубахи, да все одно, сверху железки свои.
Мне действительно полегчало, но ненадолго.
И праздновать, хочу заметить, они действительно умели! Не то что эльфы.
Эль тек рекой, тонны жареного мяса так и манили пряными ароматами, а свежий хлеб пах детством. Тем временем, когда я малышкой бежала из магазина, неся хлеб в авоське, а по пути съедала половину. Невозможно было устоять от запаха свежего хлеба.
Меня приняли с радушием и любовью, словно свою. Поздравляли и благодарили, накладывали мне самые лакомые кусочки и следили за тем, чтобы я почаще прикладывалась к медному кубку.
Музыканты дружно играли взрывные мелодии, а веселые гномы и гномочки отплясывали, зазывая все больше и больше народу.
И я потанцевала, ощутила все радушие гномьей расы.
Да только снова меня скрутило, на сей раз я рухнула навзничь и тихонько скулила от боли.
— Эля! Чудодейственного эля сюда! Быстро! — взволнованно закричал гномий король Барахаст. Разве танцевал бы Визерис с простым народом, как делал это гномий Владыка? Ни в жизнь!
Это и подкупило меня в гномах, они были проще и добрей.
— Эль не поможет, — отказалась я от очередного кубка, — это дорога меня зовет и тяжелая миссия.
Я искренне надеялась, что расспрашивать меня не станут, так и оказалось. Король понимающе кивнул.
— Тогда мы все вместе проводим тебя, милое дитя фейри, — сквозь пушистые усы шепнул мне на ухо Барахаст и заговорщицки подмигнул. Это он держал мою голову у себя на коленях, пока меня скрутило в приступе.
— Спасибо, — улыбнулась я.
Глава 16: Мертвые земли
Уже через пол дня мы вышли далеко за пределы гномьих земель.
И если сначала за мной шла огромная толпа, шумная и веселая, то у границ обнаружились уже лишь единицы. Не удивительно, внешний мир был слишком агрессивно настроен к гномам, и им действительно приходилось опасаться всех и вся.
Аурэлика с Арсением идти дальше не рискнули, у них дети, ответственность. А вот король Барахаст пошел со мной, что удивительно. Мы вели неспешную беседу, восседая на угрюмых откормленных осликах.
Казалось, мы были знакомы всю жизнь, так легко тек разговор. И никакого высокомерия, и спеси.
Сперва я рассказывала гному о своем мире, а потом расспрашивала о Каэртине. Точнее о направлении, в котором мы двигались.
Тонкая, едва не пропадающая зеленая силовая нить тянулась в сторону края нежити, или Мертвых земель, как называли их аборигены.
В этих местах магии не было совсем. Там была ссохшаяся земля, усеянная болотами и зловонными торфяными бассейнами.
Там жили создания, что вводили в ужас всех Каэртинских детей. Страдальцы, что не могли жить или умереть.
— Они как дикие хищники набрасываются на любое живое существо, забредшее в их края, — размеренно говорил Барахаст, угрюмо морща лоб. — А поймав — словно кровопийцы высасывают из бедолаги жизненные силы, магию, кровь. Словом, иссушают. Выпивают до дна, обращая в себе-подобных. Остерегайся, Ева, не верь никому. Как бы сладки не были их речи — задача у них одна.
Я хмурилась и запоминала наставления.
В какой-то момент ослики встали, как вкопанные. Как ни старались, сдвинуть их у нас не получилось.
— Мертвые земли, — вздохнул Барахаст. — Ослы хоть и глупые животные, а все чуют больше. Дальше нам придется расстаться, милое дитя. Да прибудет с тобой Сила!
Я поблагодарила за все доброго короля гномов, взяла небольшой кожаный мешок, что мне любезно собрали в дорогу, и пошла дальше.
И действительно заметила изменения в землях.
Если сначала густые травы и кустарники просто перешли в сухую степь, то позже степь и вовсе почернела. Через каких-то пару часов я шла по абсолютно черной, словно выжженной дотла земле. Казалось, даже воздух стал более спертый и тяжелый. Каждый шаг отдавался неясным чувством тревоги, а глоток воздуха — острой болью в легких.
Но все это, как оказалось, были лишь цветочки.
Еще через пару часов земля начала липнуть к ботинкам, оставляя липкую зловонную жижу на подошве, источать смрад гниющей плоти, отдавая сладостью в носу. А потом показались и местные жители.
Откровенно говоря, я ожидала увидеть страшных чудищ, но увидела совсем другое.
Пары людей, эльфов, компании дроу — их я узнала по серой коже. Удивительно прекрасные, на вид абсолютно живые. Единственное, что выдавало в них нежить — абсолютно белые глаза. Без зрачков.
Нежить с опаской обходила меня стороной, нападать никто и не думал. Только шепотки иногда раздавались:
— Глади, она нас что, не боится? — шепотом спрашивала светловолосая девушка у своего компаньона.
— С таким-то ореолом силищи и не мудрено, чего ей бояться? Захочет — сожжет заживо. Будет потом бедолага, осмелившийся напасть, красавцем гулять. Или ты сама надумала рискнуть?
— Что ты! — возмутилась девушка. — Я еще не потеряла остатки разума.
И я пошла дальше.
Здесь были целые поселения, словно деревни посреди мертвой выжженной земли. Не было только детей. Лишь мрачные взрослые.
Мне очень хотелось спросить у местных как они тут оказались. Как живут? Почему не уходят, как Элегия, но я чуть ли не впервые в жизни решила довериться чужому мнению. Воспользоваться советом Барахаста.
Меня все время кто-то провожал, следил за мной. Любопытные шепотки то и дело преследовали меня. Но потом снова стало тихо. Я вздохнула с облегчением, считая, что уже близок конец умершей земли.
Когда дошла до черных зарослей странных колючих растений, начало смеркаться. Было бы умно остановиться и обустроиться на ночлег, но зеленая нить, зовущая за собой, едва была видна. Казалось, когда я проснусь, она и вовсе исчезнет. И я пошла дальше.
Изрезала себе руки в кровь, хорошо хоть на мне все быстро заживало! А вот одежда была испорчена.
Стоило зайти поглубже в чащу, как стало совсем темно.
Вот тут и появились они.
Тысячи злобных красных глаз вокруг.
Нежить сидела по кустам и тихо меня ненавидела, но попыток выйти и напасть не предпринимала. Однако, я всем нутром ощущала волны ненависти.
Раздался шорох, потом пара веток сломалась и моему взгляду предстал всклокоченный чумазый мужчина, с аккуратно подстриженной бородкой и парой дивных красных глаз.
— Нижайше извиняюсь, — начал новый знакомый и галантно поклонился. Затем сделал что-то наподобие реверанса или книксена, помотал головой, словно собираясь с мыслями, и продолжил. — Не могли бы вы, уважаемая-обожаемая сударыня, соблаговолить и отойти немного в сторонку. Вы мешаете нам спать.
