Дул сильный ветер в Таганроге. Обычный в пору ноября. Многообразные тревоги Томили русского царя. От неустройства и досад Он выходил в осенний сад Для совершенья моциона, Где кроны пели исступленно И собирался снегопад…[5]
Глава третья
К главному входу он подошел пешком. На турникете стояли бодрые охранники, которые вежливо поздоровались с ним. Потом один их них спросил:
— Слышал? То есть вы слышали, что вчера произошло? Банковские пацаны на машине разбились.
— Плохая новость, — ответил Ерохин.
Он стал подниматься наверх, планируя каким-нибудь образом, под каким-нибудь предлогом, зайти в кабинет аудитора и поговорить с Леной.
Только о чем говорить? Вдруг она не захочет ничего вспоминать, обидится и не захочет вообще его видеть. Но ведь она уже и так сказала, что не хочет его видеть…
Сергей с лестничной площадки заглянул в коридор второго этажа и увидел идущего к своему кабинету зама по безопасности.
— Зайди ко мне, — произнес Анатолий Михайлович вместо приветствия.
А когда зашли, он, усаживаясь в рабочее кресло, сообщил:
— У нас ребята погибли. Коваленко и Пименов. На машине с моста в речку слетели. Оба на месте скончались… Я их к Виктору Ивановичу посылал, попросил поторопиться. Знать бы, чем эта скорость для них обернется.
— Печально, — произнес Ерохин.
— Да уж. Пять лет у нас проработали. Рохель уже распорядился за счет банка их похоронить. Родителей уже оповестили.
— Они ведь не местные? Откуда они, кстати?
Брусков задумался, а потом покачал головой:
— Не помню. Да какая им теперь разница!
Ответил непринужденно, как будто и в самом деле не знал, а ведь они из одного города. Значит, не зря Бережная пытается искать в Череповце.
— Виктор Иванович сейчас на даче? — продолжил Брусков.
Странный вопрос. Откуда это может знать Сергей, который находится в данный момент в его кабинете.
— Вероятно. Он мне отгул дал, чтобы я ремонтом занялся. Вчера один гад в городе меня таранул боком. Фара разбита, крыло под замену, бампер…
— А ты разве вчера не целый день с Виктором Ивановичем был?
— Больше суток я там находился. Но в город он меня заставил разок смотаться.
— Виски наверняка закончился, — предположил зам по безопасности.
— Да там у него напитков столько! Но я по другому делу. Но говорить не буду: вы уж извините. Это к деятельности банка не имеет никакого отношения.
— Да и так понятно. Старик за старое взялся: тебя за девочкой посылал. Как говорится, седина в бороду, а бес в ребро.
— Зачем вы так, — возразил Ерохин, — совсем по другому поводу.
— Свободен! — махнул рукой Анатолий Михайлович.
Сергей уже взялся за ручку двери, как вице-президент произнес ему в спину:
— У тебя ненормированный рабочий день, но на всякий случай сообщаю, что завтра банк работает. Для клиентов он закрыт, разумеется, и операционный зал тоже. Но Виктор Иванович объявил аврал для всего персонала. А к отпуску потом каждому по двое суток прибавят. Но тебя это, сам понимаешь…
— Не касается, — согласился Ерохин, — я привык без отпуска…
Он постучал. Потом прислушался и еще раз постучал.
Приоткрыл немного дверь и спросил:
— К вам можно?
Лена сидела за столом, она подняла голову и спросила:
— У вас ко мне какое-то важное дело?
— Нет… То есть да… Очень важное… Для меня самое важное. Можно войти?
— Так вы вроде уже вошли.
— Простите, — произнес он. Шагнул к столу. — Хочу объяснить, чтобы…
Вдруг он понял, что так стоять и вовсе глупо, потому что он более всего похож сейчас на провинившегося ученика, которого директор школы позвал в свой кабинет. Нельзя вот так стоять и переминаться с ноги на ногу.
А потому Ерохин подвинул к себе стул для посетителей и опустился на него.
— Я еще вчера хотел, но вы все время спешите… спешите куда-то. Но я хочу, чтобы вы поняли… потому что я… Как бы сказать… просто считаю вас… то есть считаю себя недостойным… Я — мент, то есть не совсем… Я уже давно бывший мент… А потом у меня отовсюду плохие характеристики… А вы такая… Вы как мечта…
— Луч света, — подсказала девушка.
— Ну да… Я именно так и думал.
— Наверное, вы думали так про Лиду или про Люду? Но вы опоздали: они уже обе замужем.
— Простите.
— Можете не извиняться: они вас все равно не помнят.
— Да нет… То есть… Я хотел, чтобы, если мы больше не увидимся, сказать…
— А вы увольняетесь уже? — удивилась аудиторша, по-прежнему не глядя на него. — Вы не подошли Виктору Ивановичу? Или он увидел ваши характеристики?
— Увидел, — подтвердил Ерохин, — они его вполне устроили.
— Так вы по собственному?
— Почему вы не даете мне ничего сказать?! — возмутился Сергей.
— Говорите, но не очень долго: у меня куча дел.
Тогда он совсем сбился с мысли. Сидел на стуле для посетителей и молчал. А она рассматривала документы, лежащие перед ней на столе.
— Как там Сережа? — спросил он.
— Хорошо, — кивнула Лена, не отрывая взгляда от документов, — ваша машина ему понравилась.
— Правда? — обрадовался Ерохин. — Тогда я заеду его покатать. Только машина в ремонте сейчас, а вот когда…
Лена наконец подняла голову и смотрела на него: лицо ее было пунцовым.
— Мы же с вами условились: только «здрасьте», и все.
— Так это вы так решили. А мы с вами не уславливались ни о чем… То есть не договаривались… Мы, может быть…
