– Маша?! – внезапно спросил меня Митя изменившимся голосом. Я обернулась и увидела, что в руке он держит мою беременную тетрадь.
– Ой, это нельзя читать. Это очень личное, – забеспокоилась я.
– Может, ты все-таки расскажешь мне свою историю. Ты что, действительно из Грозного. Но ты русская? Ты же Маша, – впился в меня вопросами он. Я испытала сильнейшее желание снова свести этот разговор к шутке и смыться. Никому, даже Лиле я не рассказывала подробностей своей юности.
– А если я чеченка, ты развернешься и уйдешь? – полюбопытствовала я. Митя потупился.
– Я никуда не уйду. Почему ты думаешь, что я сволочь? Почему ты ничего не хочешь мне рассказать? И зачем, черт возьми, сюда приходил Дима? Что за игла? – Митя явно прочитал все разрозненные куски мыслей, которые я набросала в тетрадь. Надо же, читать умеет, а понимать – нет.
– Он принес мне денег на аренду квартиры. И пришел, чтобы мы помирились. Это все так сложно.
– Очень. С тобой всегда все очень сложно. Слишком. Почему ты уехала от Полины Ильиничны?
– Потому что она умерла, – пояснила я. – А я ей – никто.
– Как это? – нахмурился он. Я вдруг поняла, что либо мне придется распечатывать все мысли и воспоминания, либо он уйдет. К этому я точно не была готова.
– Ты действительно хочешь во всем разобраться?
– Да.
– Тогда садись и слушай, – решилась, наконец, я. – Когда мне исполнилось двадцать три года, я покидала Грозный, только-только потеряв мать… И еще. В тот раз, когда я болела. Это был выкидыш. Думаю, и это ты тоже имеешь право знать.
Знаете, это оказалось совсем не трудным. Доверять было ничуть не труднее, чем не доверять. Митя слушал, спрашивал, снова слушал, прижимая меня к себе. Про то, как Дима ходил по Грозному с автоматом, потому что там «просто все так ходили». Про глаза людей, который вчера были хорошими соседями. Про смерть соседского сына, про дочь знакомой по работе в поликлинике, увезенную и пропавшую без следа в горах. Про то, как мы с Димой переходили границу, моля Бога только о том, чтобы выбраться из Ичкерии живыми. Про серые лица русских, которым некуда было ехать. Про аборты. Про то, как мы с Димой узнали, что от нашего родного квартала не осталось камня на камне. Про то, что чувствуешь, понимая, что больше у тебя нет дома. Нигде. Никогда. Никак.
– Манечка, девочка ты моя родная, – прижал меня к себе Митя. – Что же мы все такие поломанные?
– Ерунда, – сквозь слезы отмахнулась я. – Это все в прошлом. Хочешь потрогать, как пинается твой сын?
– Очень! – с готовностью кивнул он. Я прижала его ладонь к своему пузу, и мальчик внутри любезно шарахнул по ней ножкой. Живот забавно задергался, а Митин взгляд стал таким удивленным, что я рассмеялась.
– Что еще тебе рассказать? – спросила я, показывая, что отныне между нами никогда не будет ничего скрыто.
– Больше ничего, кроме того, как ты видишь нашу дальнейшую жизнь? Если честно, я бы забрал тебя отсюда сегодня же. И нам надо расписаться, чтобы у тебя был повод посылать подальше мою невыносимую тетушку.
– Я, вообще-то, планировала снять квартиру в Подмосковье, – поделилась планами я.
– Знаешь, я был бы рад, если бы ты эти деньги вернула своему Диме. Я ему благодарен, конечно, что он вытащил тебя из того кошмара, но… теперь я и сам о тебе позабочусь.
– Все-таки, все вы чертовы собственники. Если ты действительно женишься на мне, я в тот же день верну Димке деньги. Тем более, если только он не изменился до неузнаваемости, то будет страшно рад.
– Тогда поехали жениться прямо сейчас, – азартно блеснул глазами Митька. Надо же, а обещал, что при одном упоминании о детях исчезнет за горизонтом.
– Маш! Тебя к телефону, – постучала в дверь соседка, та самая, черноволосая. Она была единственной, кто еще не уехал из квартиры.
– Сейчас, – крикнула я в ответ и пошла в коридор.
– Ты надолго? – спросил Митя.
– Это, наверное, с работы, – скривилась я. Видимо, Римкина доброта уже иссякла и она хочет предупредить, чтобы завтра я явилась без опозданий.
– Алло? – устало подняла трубку я. Но там оказалась не Римма.
– Вы Золотнянская? – спросил чей-то незнакомый, но весьма раздраженный голос.
– Да, – подтвердила я, опасаясь, что лучше было бы соврать.
– Что ж вы не идете? Это же в ваших интересах, в конце концов! – огорошил меня этот возмущенный голос.
– Куда? В консультацию? Но еще рано сдавать анализы, – принялась оправдываться я. Контакты с женской консультацией были столь болезненны, что я старалась с ними не перебарщивать.
– Вы о чем? В нотариальную контору, – окончательно разозлился голос.
– В какую контору? – не поняла я. Совсем запутали, демоны.
– Уже почти полгода прошло. Осталась пара недель. А что, если бы завещатель не оставил мне вашего рабочего номера? И вообще, почему я должна за вами гоняться? Приедете вы или нет?
– Куда?
– На улицу Алабяна. Пишите адрес. Мы сегодня до трех. И скажите, что вы к нотариусу микрорайона Сокол, пусть пропустят вас без очереди! – голос отрубился. В трубке раздались короткие гудки. Я с недоумением смотрела на нее и пыталась как-то собраться обратно.
– Что случилось? – подошел ко мне уставший ждать так и не заваренный мной чай Митя. Не то, что он – когда поил меня ройбушем.
– Не знаю даже. Какой-то нотариус. Может, Полина Ильинична что-то мне оставила, а я ни сном, ни духом. Но с чего бы? Я ей просто делала уколы.
– Судя по тому, что ты рассказываешь, она даже хотела стать бабушкой нашему ребенку. Поехали, – деловито взял меня под локоть он.
– Что, прямо сейчас?
– А когда? Когда истечет этот срок в полгода? – сделал круглые глаза он. Через час мы все-таки нашли нотариальную контору по указанному адресу и смогли пробиться через толпы возмущенного народонаселения, заверяющего копии и доверенности. Митя профессионально шантажировал толпу моим животом. В итоге оказалась перед пенсионного возраста скрипучей сухощавой бабкой со смешным бумажным цветком в волосах.
– Вам чего? – сварливо спросила меня она. Я моментально узнала ее голос, но испугалась, что у нее просто склероз с маразмом и она обо мне уже забыла.
– Я – Золотнянская. Вы мне сегодня звонили, – напомнила я ей.
– Я вам и сегодня звонила, и вчера, и месяц назад, – уколола меня она. – Вас никогда нет на месте. Если бы я только не была уверена, что вы не в курсе, так бы все и бросила. Но нотариальная палата настаивает, чтобы мы предпринимали все возможное для розыска наследников.
– Наследников чего? – окончательно потеряла терпение я. Оно просто взорвалось.
– Как чего? – удивилась нотариус. – Вот же, квартира, состоящая из двух комнат, расположенная по адресу… Песчаный переулок, дом… А остальное – племянницам. Сберкнижки две, автомобиль Победа…
