Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Ага, как же! А взятки, которые он брал, когда в мэрии работал? Вобла совсем уже заговариваться начала, путается в своих же собственных рассуждениях, забывает, о чем только что рассказывала.
– Взятки, да, – кивнула она, ничуть не растерявшись от его вопроса, заданного ехидным тоном. – Но ведь я не зря употребила слово «избыточные», когда говорила о финансах Климанова. Неважно, сколько у человека денег, важно, что он сам думает по этому поводу. Судя по адресам, которые мне прислали, квартира у него самая обычная, дача тоже не дворец, хороший деревянный дом, просторный, обставленный, но не более того. Место там не самое дорогое, престижных дачных поселков нет. Он не роскошествует. Он собирается прожить еще много лет и тратит экономно, чтобы хватило на спокойную комфортную жизнь до глубокой старости. Нынешние доходы невелики, а прежние накопления имеет смысл беречь и не расшвыривать на все подряд. Климанов – человек плана и разумного расчета, спокойный и терпеливый. Вспомните, что я вам говорила о самых успешных квартирных ворах.
Каменская убрала руку и в очередной раз закурила.
Но Петр никак не мог успокоиться. Неприятное чувство, появившееся от слов об ошибках, крепло и набирало силу, и теперь хотелось непременно сделать что-нибудь такое, что… В общем, он и сам не знал, что именно и зачем. Просто хотелось задать вопрос, который поставит ее в тупик и заставит признать, что ее логика ущербна. Нужно, чтобы именно он, Петр Кравченко, уличил ее, поймал на ошибке, на интеллектуальной несостоятельности, а не она сама спохватилась и призналась. Ему обязательно нужно, чтобы вобла показала себя глупой, глупее него, и тогда можно не брать в голову то, что она говорила о нем самом, о его характере и образе мышления. То, что ему так не понравилось. То, от чего портилось настроение. Достаточно дискредитировать человека, и всё, что он говорил, автоматически перестает быть правдой, это азы журналистики.
Признавать правоту воблы очень не хотелось. Поэтому надо заставить ее продемонстрировать свою глупость. До тех пор, пока она сама видит собственные ошибки и открыто их признает, она почему-то вовсе не выглядит глупой. А вот если она не увидит, а Петр ткнет ее носом, выйдет как раз так, как нужно. После чего можно раз и навсегда забыть ее длинные сентенции о вранье, самооценке, перекладывании вины и самооправданиях.
– Зачем вам помощь коллег, Анастасия Павловна? Разве вы сами не в состоянии вычислить этого наблюдателя? Вы же сыщик со стажем, с опытом, а такую простую вещь сделать не можете. Не умеете?
– Умею. Но в данный момент не могу.
– Почему?
– Для такой работы нужны два навыка одновременно: видеть других людей и оставаться невидимым самому. Причем сначала второе, а уж потом первое. Понимаете? Если у меня будет хорошая точка обзора, я вычислю наблюдателя легко и быстро. Но поскольку он наблюдает именно за мной, я никак не смогу занять эту точку, чтобы он не заметил моих передвижений. Кроме того, на мне длинная юбка, яркая и явно не по сезону, и я хромаю. В таком виде мне никак не стать незаметной, даже если объектом слежки была бы не я, а кто-то другой.
– Вам не кажется, что вы сами себе противоречите, Анастасия Павловна? – заметил Петр не без удовлетворения. – То говорите, что у Климма, скорее всего, только один помощник и он нами больше не занимается, ему важнее Горевой и Щетинин, а то вдруг заявляете, что ваши коллеги пытаются выяснить, кто за нами наблюдает. Вы уж как-то определитесь: или одно, или другое.
– Я всего лишь высказываю предположение, которое с высокой степенью вероятности может оказаться ошибочным. И мои коллеги его проверяют.
Вот черт! Выскользнула. Хромая вобла, увертливая, как угорь. Смешно! Картинка получилась такой забавной, что даже злиться расхотелось.
Каменская прочитала очередное сообщение и слегка улыбнулась.
– У нас тут чисто. Наблюдатель только один, и в данный момент он находится неподалеку от входа в здание, где располагается компания Горевого. Дом Горевого проверили, там никого.
– И что это значит?
– Понятия не имею. Но могу предположить, что наблюдатель дождется, когда Горевой выйдет, и поедет за ним, посмотрит. Или доложит хозяину и будет ждать дальнейших указаний. Скорее всего, потащится за Виталием Владимировичем, чтобы посмотреть, куда он направится. А может быть, у него задание смотреть за Щетининым. Да, – она задумчиво побарабанила пальцами по столу, – пожалуй, его объектом является именно Щетинин. Зачем наблюдать за Горевым и гадать, знает он уже или не знает, как отреагировал, когда и как собирается разобраться с Димой? Нерациональная трата сил. Проще нацелиться на Щетинина и сразу увидеть, попала пуля в мишень или ушла в молоко.
– Вы уверены, что Щетинин в офисе?
– Я – нет, но наблюдатель, надо полагать, знает, что делает. И мои коллеги тоже, надеюсь.
– А дом Щетинина проверяли? – допытывался Петр. – Вдруг там как раз второй наблюдатель.
Вобла посмотрела на него с улыбкой и мягко произнесла:
– Конечно проверяли, Петя. Не волнуйтесь. Думаю, мы можем ехать домой. Официантка на нас уже посматривает, долго сидим, ничего больше не заказываем, хороший столик занимаем, а дело к вечеру идет, скоро аншлаг будет.
* * *
– Вам придется снова остаться у меня, – сказала Настя, когда они сели в машину. – В сложившихся обстоятельствах я не могу оставить вас одного. И не могу просить ребят, чтобы они страховали и вашу квартиру, и мою.
– Меня страховать не нужно. Не такой уж я беспомощный, – независимым тоном заявил Петр.
Самоуверенное дитя! Его побуждения понятны: вызвать огонь на себя, победить противника и с гордой скромностью написать об этом. Неплохо бы еще ранение какое-нибудь неопасное, больничная койка, репортаж по телевидению. Нападение на журналиста, раскопавшего страшную правду, – шутка ли! Пиар с высокой эффективностью получится.
– Петя, не забывайте, кто такой Щетинин. Сейчас он с виду приличный человек, но раньше он был грабителем и убийцей. И никто не сможет вам гарантировать, что он полностью изменился за двадцать лет.
– Я слышал теорию, согласно которой человек полностью меняется каждые семь лет.
– А я слышала, что человек с возрастом не меняется, а только усугубляется. Так что, начнем спорить, какая из этих теорий более правильная? – сердито бросила она. – И в магазин нужно заехать, продукты купить, у меня холодильник пустой.
Автомобильная Москва двинулась от мест работы к местам проживания, ехали медленно, то и дело попадая в длинные «пробки». Бедро, которому весь день не давали спокойно полежать в удобном положении, возмутилось, и ходить к вечеру стало намного больнее, чем утром. Когда добрались до дома, остатка сил хватило только на то, чтобы разложить продукты и переодеться в халат, после чего Настя рухнула, как сноп, на диван. И почему она так устала? Ведь не вагоны грузила, а всего лишь сидела либо за рулем, либо в кресле в гостиной у Горевого, либо за столиком в кафе. В общем, не надорвалась. «Возраст, – тоскливо подумала она. – Вроде ничего не делала, только мозгами шевелила и нервничала, а энергии истратила – как марафон пробежала. Что будет дальше? Через десять лет начну отдыхать после каждого похода на кухню за чашкой кофе? Кошмар какой!»
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
