Я слышала, что кто-то вошел, но поднимать голову и выяснять,кто, не было ни сил ни желания. К моему удивлению, женский туалет посетила некакая-нибудь перепившая фифа из числа отдыхающих в кафе студентов.
- Ну-ка вставай, - бесцеремонно подхватив меня и поставив наноги, велел Данила. От резкого подъема голову пронзила острая боль,предотвратив всякие попытки вывернуться из Даниных рук, - Кто сидит на холодномполу? Совсем спятила.
Парень вывел меня из туалета и потащил в сторону выхода. Передглазами плыло и колыхалось, прощальный звон колокольчика вызвал очередную волнуболи, за которой пришла тошнота.
Данила усадил меня на парапет, предусмотрительно подложивпод мою пятую точку свою кофту, она оказалась мягкой и теплой. Усевшись рядом,парень заставил меня выпить воды, какое-то время я молча давилась горькойжидкостью, кажется, Даня растворил в ней лекарство.
- Это поможет, - пообещал Данила, придерживая меня однойрукой за плечи, - Когда ты успела так набраться?
Я покачала головой, пытаясь сказать, что дело не в алкоголе.Вестибулярный аппарат настолько распоясался, что я боялась открыть рот.
- Чего «нет»? Не пила?
Я кивнула.
- Тогда с чего тебя так скрючило? – озадаченопоинтересовался парень, кажется, не сильно рассчитывая на ответ.
- Голова болит, - пробормотала я, борясь с рвотными позывами.Неужели, теперь так будет всегда?! Не дай бог каждое видение будетсопровождаться такими жуткими последствиями.
- Недурно, - только и заметил Данила.
Поразительно, но подсунутое им лекарство начало действовать:боль отступала, давая возможность нормально соображать.
- Думала, ты не придешь, - призналась я, припав к тепломуДаниному боку. Не хотелось беспокоиться о том, как именно он истолкует этотжест.
- Куда бы я делся, - невесело усмехнулся парень, крепче прижавменя к себе, - Хотя была мысль не идти. Ты же у нас дамочка непредсказуемая.
- Да, я такая, - вымученно согласилась я, зажмурив глаза. Насмену боли пришла отупляющая слабость.
- Не вздумай спать, - велел Даня, даже не пытаясь менярастормошить.
- Как-то не очень убедительно, - улыбнулась я, не открываяглаз.
- Боюсь тебя трясти.
- Правильно. Могу облевать.
- Тошнит?
- Зверски, - пробормотала я, чувствуя, как с каждой секундойстановится легче дышать, говорить, думать.
- А сказала, что не пила, - с упреком заметил Данила.
- Побочный эффект головной боли, - пояснила я.
Какое-то время мы сидели в полном молчании. На улице стоялатеплая летняя ночь, время близилось к полуночи, во всяком случае, моибиологические часы настаивали именно на этой цифре. Машин и людей почти небыло, не считая студентов, веселящихся в кафе за нашими спинами. Я тооткрывала, то снова закрывала глаза, с удовольствием слушая убаюкивающие шуршаниеДаниной одежды, листвы на ветру и автомобильных шин по асфальту.
- Мы с Лорой просто друзья, - внезапно признался Даня. Яулыбнулась, но парень не видел моей улыбки, - Она прекрасный человек, немного взбалмошная,но вполне ничего. Красивая, конечно… правда всё равно, прозвучит банально, нодля меня нет никого красивее тебя. Характер далеко не единственное твоедостоинство.
Я молчала, слушая комплименты, но, не очень-то вникая в ихсуть. Дурнота отступила, и органами чувств завладел аромат Даниной туалетнойводы, заставив отбросить в сторону размышления и сосредоточиться на осознаниичужой близости: на звуке Даниного голоса, на общей удивительно интимной и втоже время совершенно невинной атмосфере. Мне хотелось свернуться калачиком вДаниных руках и уснуть, громко и сладко мурлыкая.
- Слышишь, что я говорю? – осторожно отодвигаясь от меня,спросил Данила. Без улыбки его лицо лишилось обаяния, но приобрело нечто болееценное… выразительность и индивидуальность.
- Ну, друзья, - повторила я Данины слова, относящиеся кЛоре.
- А с тобой? – вопрос прозвучал так, будто вырвалсяслучайно, хоть и был заготовлен уже давно.
Интересно, нам с Данилой может быть хорошо? Он опасен своейвнимательностью, и вообще не очень-то мне подходит, но вдруг всё получится?
Я так резко вскочила на ноги, стараясь оказаться подальше отДанилы, что ему пришлось меня ловить - мозг не справился с управлением, и ячуть не ухнулась на асфальт. Даня придерживал меня за локти, с несвойственнойему неуверенностью вглядываясь в моё лицо, а у меня в груди будто бы застрялпузырек воздуха, он дрожал и крутился, щекоча изнутри, заставляя волноваться.Было странно осознавать, что стоящий рядом парень мне действительно интересен.Просто заигрывать и по-настоящему хотеть далеко не одно и то же.
- Как-то это всё… - начала я, но тут же умолкла. Данилалегонько погладил мою руку, пристально глядя прямо в глаза. Его взгляд невыражал ничего из того, что я могла бы признать и расшифровать. Ненавязчивоеприкосновение буквально лишило меня дара речи. Казалось, будто моя нервнаясистема рухнула, будто нервные окончания атрофировались, все, кроме тех, чтооказались под Даниными пальцами. Это не было похоже на ток, это вообще едва линапоминало электричество, скорее холодок бегущий по моей коже вслед за Данинойрукой – от запястья к локтю, плечам, спине, шее. Одновременно волнующее ираздражающее ощущение.
- Не надо, - попросила я. Даня отступил на несколько шагов.Получилось неловко и немного странно, будто я его спугнула или что-то вроде.
- Говорю же, непредсказуемая, - заметил Данила.
- Просто не чувствую, что это правильно… - я предпринялапопытку объяснить свои ощущения, но закончить мысль мне так и не удалось.
- Аль! – позвал Джейсон, поравнявшись с нами, - Можно тебяна минуточку?
Я кивнула, и Даня тут же оставил нас одних, одарив менянапоследок растерянно-недовольным взглядом.
- Мы тут просто болтали, - пояснила я для Джея, он лишьсуетливо кивнул. Происходящее между мной и Даней его явно не волновало, япочувствовала себя глупо из-за того, что допустила, будто может быть как-тоиначе, - Что-то случилось?
Джей сделал шаг в сторону и из-за его спины показалсямальчик лет восьми.
- Где ты взял ребенка? – опешила я.
- Это Луксур, - пояснил Джей, видимо, рассчитывая, что мнезнакомо это имя.
- Лук, - улыбнулся мальчик, совсем по-взрослому протягиваямне маленькую ладошку, - Блуд, или похоть. Кому, как удобнее.
- Ничего себе, - только и сказала я, внимательно разглядываямальчишку: низкорослый, черноволосый, со смуглой кожей и раскосыми глазами, вшлёпках, джинсовых шортах и майке цвета хаки. Обычный пацан, вот только взглядсовсем не детский. Выходит, Грех взял себе носителем ребенка? Похоть… ну, да,дети едва ли подвержены подобным страстям, нет ничего лучше для сдерживания развратнойсути, чем тело невинного мальчика.
