Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
Трубка слегка подскочила, и отверстие обрело форму круга.
Арти сдавленно хохотнул:
– Умно́. А вы точно уверены, что сделали эту штуковину не для себя?
Макгарк резко повернулся к нему. В его льдистых глазах мелькнуло раздражение.
– Сколько вам лет? Восемнадцать? Девятнадцать? – спросил он. – Я все думаю, каково вам живется.
Он нажал на переключатель давления внутри резинового шарика. Вертушка закрутилась. Хромированный стержень плавно ходил по кругу, резиновая трубка надувалась воздухом. Арти внимательно наблюдал. Макгарк сунул внутрь большой палец. Раздувшаяся трубка ритмично сжималась и разжималась.
– Скорость можно поставить на тридцать три, сорок пять или семьдесят восемь оборотов в минуту.
Арти облизнул губы и втянул воздух, желая убедиться, что у него не текут сопли.
– Вы уже испытали его на себе? – спросил он.
Макгарк вынул из трубки покрасневший палец и выключил аппарат. Хромированный стержень остановился.
На неудобном высоком стуле у меня затекли ноги. Шея тоже затекла и болела. Арти смотрел на Макгарка, который вдруг сгорбился и сел на кровать.
– Я покажу, как действует смазка и система дренажа, но… – Он закатал обе брючины, обнажив белые колени. Из высоких ботинок торчали края серых носков. – Вам, как я понимаю, нужны верительные грамоты.
Макгарк взялся за свою правую ногу выше колена. Раздался щелчок, и ботинок отделился от ноги вместе с пластмассовой голенью и коленом. В темноте под закатанной пустой штаниной что-то тускло сверкнуло. Макгарк взялся за вторую ногу. Снова раздался щелчок, и теперь уже обе ноги лежали на полу. Углубления на верхушках протезов сверкали сталью. Макгарк закатал штанины еще выше. Показались культи со стальными накладками. На каждой был желобок, несколько выступов-держателей, какие-то электрические контакты. Макгарк спокойно смотрел на Арти и ждал.
Тот задумчиво жевал губами.
– Дерьмо собачье, – сказал он и плюнул на ближайший ботинок.
Слюна попала на шнурки и потекла вниз по дырочкам. Макгарк все так же молча смотрел на Арти, но на лбу у него пролегла глубокая морщина.
– Вы рассудили неправильно, – произнес Арти, посмеиваясь. – Вы сами вроде как инвалид, и вам нравилось меня жалеть. Но вы рассудили неправильно.
Макгарк извернулся на кровати, протянул руки вниз и поднял с пола протезы. Потом снова сел прямо и пристегнул ноги обратно. С металлическим лязгом протезы встали на место. Пистолет у меня в руке сделался скользким от пота.
– Вы рассудили… – Теперь Арти очень внимательно наблюдал за гостем. Лишь на мгновение бросил быстрый взгляд на зеркало, за которым скрывалась я, с пистолетом в руке. – Вы рассудили, что у нас с вами общая беда. Как я понимаю, с женщинами у вас плохо. Но у меня все хорошо. Вокруг меня женщины вьются роем и умоляют, чтобы я им заправил.
Макгарк возился со своим аппаратом, не обращая внимания на Арти. Сдвинул стержень на место, убрал шарик с пружиной обратно в паз, бережно закрыл крышку. Арти закусил нижнюю губу. Неопределенно взмахнул рукой-ластом.
– Знаете, вы неправильно распоряжаетесь своими культями. Как если бы обладатель хорошего голоса принял обет молчания. Вы старательно притворяетесь, будто у вас нет никаких изъянов, знакомитесь с девушкой в баре и не говорите ей о протезах, пока не придет время снимать штаны. А нужно наоборот: нужно выставить эти обрубки на солнце, чтобы они загорели, и ходить прямо на них. Надеть на них мягкие подушечки в блестках и плясать на освещенной сцене, чтобы всем было видно. И сердобольные девчонки станут стучаться к вам посреди ночи, просить взаймы сахар и улыбаться. Все они могут быть ваши. Не в таких количествах, как у меня, но все равно их будет много… Просто дайте им то, чего хочется: скрытого, запретного, потаенного, – потому что они знают, какая сила скрывается в этих культях.
Теперь Макгарк слушал. Внимательно слушал. Я видела, как его взгляд скользит по атласному покрывалу, по мягкому ковру. Я поставила пистолет на предохранитель и положила обратно на полку. Выходя из комнаты, я щелкнула выключателем, погасив лампу над бюро в комнате Арти, чтобы он знал, что я его больше не прикрываю. Я взяла бланк договора и отнесла его Арти. Макгарк молча курил, глядя в стену. Арти говорил:
– …человеку разумному незачем дожидаться, пока ему не снесут полголовы, он и так распознает правду.
Макгарк поступил к нам на работу в должности штатного электрика. Он подписал договор. Пожал руку мне, потому что у Арти не было рук. И сразу, не тратя времени даром, отправился продавать все свое немногочисленное имущество, прощаться с двумя сыновьями-подростками, жившими с его бывшей женой, и обустраивать микроавтобус под временное жилье, чтобы путешествовать с цирком.
Когда умерла Фрости, старая лошадь с ампутированными ногами, Цыпа «ужасно расстроился», как назвала это мама. В то утро я вышла из Яслей, шмыгая носом, в котором свербело от запаха чистящей жидкости, и услышала, как кто-то плачет. Знакомый плач. Они сидели на капоте грузовика с генератором рядом с дедушкиной урной. Вернее, сидели близняшки, а Цыпа лежал ничком, уткнувшись лицом в ладони, и рыдал в голос. Элли и Ифи ласково гладили его по спине, глядя на небо.
Я вскарабкалась на капот, чтобы тоже утешить Цыпу. Близняшки сказали, что он пришел к Фрости, а она уже окоченела. Я погладила Цыпу по голове и произнесла:
– Цыпа, не плачь, ты ни в чем не виноват. Она была старой, пришло ее время, и ты прекрасно о ней заботился эти последние месяцы. Может, ей никогда так хорошо не жилось, как у нас.
Но Цыпу душили рыдания. Элли хмыкнула и сказала, что они говорили ему то же самое, но он любил эту лошадь, и ему надо выплакаться. Меня задел ее высокомерный тон, и я заметила, что Цыпа любит всех без исключения. От него скоро совсем ничего не останется, если он будет так горько рыдать всякий раз, когда в цветочном горшке у рыжих завянет герань или что-нибудь подобное. Я думала, мы сейчас разругаемся, но Ифи скорбно смотрела в серое небо, а Элли не поддалась на провокацию.
– Вероятно, – тихо вздохнула она, не прекращая гладить Цыпу по спине.
Я слезла с капота и отправилась сочинять надгробную речь для Фрости. Получилось неплохо, но произнести эту речь мне не пришлось. Доктор Филлис разрезала лошадь на части, в образовательных целях, а потом грузчики оттащили останки в мусоросжигательную печь.
Поздняя ночь. В лагере темно и тихо. Два часа после закрытия. Дома все спят, только я сижу в кухонной раковине и смотрю без очков сквозь лунный туман в темноту за окном. Скрип снаружи. Приглушенный звук шагов. У меня за спиной, с противоположной стороны фургона. Я осторожно спустилась на пол, на цыпочках приблизилась к двери, приоткрыла ее и выглянула наружу. У меня перехватило дыхание: что-то двигалось рядом с фургоном Арти. Какая-то темная, высокая фигура. Прямо у двери.
«Убийца»! – подумала я. За те секунды, что я бежала к его двери, у меня в голове пронеслась целая сцена, как Арти восхитится моей отвагой и преисполнится искренней благодарности, узнав, что я пожертвовала собой ради его спасения. Вот я лежу, вся в бинтах. Входит Арти, белый как мел, с трясущимися руками… Я не успела додумать, что будет дальше, потому что налетела с разбегу на чьи-то длинные ноги, обхватила их двумя руками и впилась зубами в пышную ягодицу. Ноги задергались, затряслись. Раздался пронзительный визг. Я зарычала, как дикий зверь. Длинные ногти вонзились в кожу на моей лысой голове, исцарапали мне все руки. Вопли незадачливого убийцы отдавались дрожью в моих зубах, голова кружилась от собственного героизма.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
