Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Прихожу, а там народа пруд пруди. В углу тихо сидит Жертва и в окошко глядит, в ее больших темных глазах напряжение и испуг, будто она пытается понять, откуда ее жизни будет нанесен следующий сокрушительный удар. Там еще был Бобби, его улыбка излучала зловещее презрение. Там сидел Монтс, убранный в говно настолько, что даже поздороваться со мной не смог, а еще я заметил Пола Сомервилля, Спада Мерфи и одного кекса, лицо которого было мне смутно знакомо. В углу сидел Соло в кресле-каталке. Да просто «хаммеровский», блин, дом ужасов.
– Сучка совсем с дуба вчера рухнула, – сообщает мне Бобби. – Кокса накурилась. А щас отходняк, да еще какой. Не завидую тебе, Ллойд.
Мне все это дерьмо ни к чему. Я просто пришел по делу. И отправился прямиком в спальню к Сучке, сначала постучался, а в ответ услышал хриплое шипенье, которое могло значить и «входи», и «пошел ты…». Я вошел.
Сучка лежала на кровати в отвратительно ярком спортивном костюме. На столике возле кровати работал телик. Она курила гаш. В лице у нее ни кровинки, но черные кудри были, похоже, хорошо вымыты и даже как-то блестели. Кожа ее выглядела грубо, в оспинах и обезвоженной и настолько контрастировала с пышущими здоровьем волосами, что она была похожа на старую каргу в театральном парике. В ней еще была заметна та удивительная черта, которой я не уставал восхищаться, а именно густые черные брови, сходившиеся на переносице, как у этих фанатиков «Селтика», которые всегда похожи на Пола Макстэя. Эти ее брови нависали над узкими зелеными глазками, всегда в тени и обычно полуприкрытыми. Помню, как однажды под экстази у меня случилась эрекция, когда я увидал ее небритые подмышки под белым хлопковым топом без рукавов. И однажды я дрочил, представляя себе, как трахаю ее подмышки. Не знаю уж почему, но эротика – странная штука, и так просто в ней не разберешься. Мне от этого стало очень не по себе, ну, может, минуты на две-три. А однажды я в трипе попал в забегаловку в начале улицы и не мог говорить, не мог сказать даже, что мне было нужно, не мог думать ни о чем, кроме подмышек Злобной Сучки. Это все Алли, он меня первый к ним приколол. Он как-то был в кислоте в Гластонбери[23] и сказал мне голосом благородного выродка:
– А эта девица Вероника – какой избыток волос у этой девицы…
И после этого мы уже глаз не могли оторвать от подмышек Сучки.
Ее лицо дернулось в уродливой гримасе – она меня узнала; потом выражение сменилось на карикатуру негодования, и я понял, что даже думать о сексе с ней – совершенно абсурдная мысль.
Трахаться с Сучкой – ну что за бред.
– Ну? – выпаливает она.
– Ну, все получил, – говорю я, вручая пакетик с коксом.
Она, как ошалевшая хищница, накидывается и рвет его на части, торопливо делает дороги и снюхивает с искаженным лицом, совсем таким же, как когда она рылась в бычках в моем мусорном ведре однажды, когда у нее кончились сигареты. Я тогда наорал на нее, и она присмирела, скрутив капелюшку давно прокисшего табачка.
Это был первый и последний раз, когда я видел со стороны Злобной Сучки хоть какое-нибудь уважение. Именно Монтс дал ей такое прозвище. Он отымел ее однажды, а потом то ли не стал больше, то ли не удовлетворил ее как надо, но, в общем, она натравила на него Соло, тогда еще не овоща.
– Эта Злобная Сучка Вероника, – шепелявил он с горечью в голосе, когда я пришел навестить его в больнице, все лицо у него было в бинтах.
– Как себя чувствуешь? – спрашиваю.
Я засмотрелся на ее профиль. И вижу кольцо у нее в пупке, там, где чуть задрался верх ее спортивного костюма.
– Погано, – шипит она в ответ, посасывая сигарету.
– Что, крэком балуешься?
– Ага… – говорит она, потом оборачивается ко мне, – чувствую себя отвратно. Предменструальный синдром. Единственное, что помогает, так это хорошо перепихнуться. Но от этих уродов там ничего путного не добьешься. А это все, что мне нужно. Перепихнуться.
Я вдруг понимаю, что гляжу ей прямо в глаза, и стягиваю с нее треники.
– Ну, я готов, блин…
– Ллойд! – смеется она, помогая мне раздевать себя.
Я сую палец Злобной Сучке в вагину, она уже вся мокрая. Наверное, трогала себя, а может, это от крэка или еще чего. Я тем не менее забираюсь на нее и вталкиваю свою эрекцию в ее пизду. И лижу ее испещренное оспинами лицо, как дурная собака грызет сухую, потрескавшуюся старую кость, и накачиваю механическими толчками, наслаждаясь ее стонами и придыханиями. Она кусает мне шею, плечи, но от кристал-мета мое тело как одеревенело, и я мог бы засаживать ей хоть целый день. У Сучки случались оргазм за оргазмом, а я только мог мечтать о том, чтоб кончить. Я сую ей под нос свои «кнопки» в последний раз и пихаю ей в анус свой палец – она вопит, как баньши, и мне кажется, что сейчас все эти кексы сюда сбегутся из соседней комнаты, но что-то никто не появляется. Сердце у меня прямо выскакивает, и мне на секунду становится жутко, что я сейчас копыта откину, потому что у меня вдруг снова начинается мое моргание, но вроде мне удается с ним справиться.
– Все… хватит… – Слышу, как Сучка стонет, и я вытаскиваю из нее свой член, такой же твердый, как и в начале.
Сижу на ее постели и пытаюсь хоть немного согнуть свой твердый член, чтобы в джинсы поместился. Такое ощущение, что у тебя в штанах деревяшка или железный брусок какой-то. Хочется или отломить его, или отхватить чем-нибудь. Меня передергивает, когда я представляю себе, какое у меня, должно быть, давление.
– Безумие какое-то… – откинувшись, выдохнула Злобная Сучка.
Мне пришлось полежать с ней, пока я не услышал, что все ушли. Слава богу, она глубоко заснула. А я лежал себе, весь напряженный, смотрел в потолок и думал о том, что за хреновую жизнь я веду. Мне даже подумалось, что вот, надо было оттрахать подмышки у Сучки, пока была возможность. Если уж приходится делать что-то крайне неприятное, о чем потом пожалеешь, то хоть исполнение твоих давних эротических фантазий могло бы скрасить серую действительность.
Через какое-то время я пошел в гостиную, Соло с Джаско заснули на кушетке. Я выбрался из квартиры и пошел бродить по городу. Любители экстази спешили – шли или уже возвращались из клубов с улыбками на лице, держа друг друга за руки; пьянчуги горланили песни, шатаясь по улицам; и были еще всякие прочие, что замешивали себе в безумные коктейли все возможные виды наркотиков.
17. Хизер
Голова гудела, пока я шла по Принцесс-стрит. Мэри сегодня утром пришлось отправляться на работу в Министерство по делам Шотландии, для меня подобный подвиг был бы слишком. Утром в ее квартире я взяла с полки томик стихов Шелли. Я не могла остановиться, все читала и читала, потом – Блейка и Йейтса. Мозг мой требовал подзарядки, мне было не насытиться.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
