Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– Туда и нам путь держать! – кивнул Хродгейр и построжел. – А теперь позаботимся о павших.
Глава 35. Константин Плющ
Непр, борт корабля «Рататоск». 6 июля 871 года
Закат был великолепен – багровые, желтые, оранжевые полотнища на полнеба. И на этом фоне впечатляюще выделялся храм бога солнца – шестиугольное строение с остроконечной крышей, уложенной плитками шифера.
За раздернутыми занавесями виднелось само святилище – несколько костров, разожженных по кругу, бросали отсветы на статую Хорса, истукана, прижимавшего к пузу солнечный диск из золота.
К капищу вели грубоватые каменные ступени, на них недвижимо стояли жрецы – трое стариканов в белых одеждах, с непременными посохами в руках.
Хродгейр храбро вышел к ним и поклонился, испрашивая позволения совершить траурный обряд, дополнив слова подношением.
Старцы милостиво кивнули и даже выделили пузырек с ароматным маслом, пообещав, что их слуги принесут к месту сожжения факелы, запаленные от негаснущего огня храмовых костров.
Место для кремации находилось чуток севернее, на скалистой оконечности Хортицы. Там имелась гладкая круглая площадка, уже не раз опаленная погребальным огнем.
– Дров нынче много, – усмехнулся Йодур. – Займемся!
Корпус полусожженного кнорра порубили быстро, вдесятером. Добавили плавника и хвороста из лесу, и получилась уже не куча даже, а настоящая гора дров.
На самый верх уложили Свейна, Торбранда и Вагна. Их тела, уже тронутые тлением, обрядили в белые одежды, обмазав лица благовонным маслом.
Жрецы не подвели – в потемках показались трое служек, несущих факелы. Их приняли Хродгейр, Свенельд и Хадд.
Священному огню пришлось по вкусу нагромождение дров, он перекинулся, затрещал хворостом, разгораясь, жадно охватывая шершавые стволы плавника, источенные камнями и песком.
Костер запылал ярко и могуче, поднимаясь в небо слепящими клубами, закручиваясь пламенными вихрями. Треск уже не был слышен, теряясь в громовом гуле огня.
Тела героев сгорали, возносясь с дымом к небесным чертогам Вальхаллы.
* * *
Подъем скомандовали очень рано, до рассвета. Костя, сонный и вялый, сходил к ручью, что падал с камня в реку, совсем рядом с пристанью, и умылся. Холодная вода хорошо освежила, проясняя сознание, выгоняя остатки сна, возвращая в явь.
– Все на борт! – скомандовал Хродгейр. – Пожуем в дороге…
Экипаж был довольно бодр – ценный груз, что занял место в маленькой загородке под носовой полупалубой, грел их души.
А если они до конца уделают Эйнара, то разбогатеют весьма основательно – и на крепкий дом хватит, и на хозяйство. И на мунд за невесту останется. Стимул – великое дело.
Валерка тоже радовался – его домовитая натура горячо поддерживала и одобряла «раскулачивание» Пешехода.
Костя спокойнее относился к «бонусам». Хотя, чего греха таить, тяжесть «побрякушек» была ему приятна. Но в данный момент, в это самое утро, спокойствие шло не от предвкушения добычи.
Хродгейр продолжал погоню, и это было главным. А Кривой не из тех, кто даст улизнуть врагу или зверю на охоте. Этот, уж коли вцепится, то не выпустит, пока не доконает.
* * *
Скрылась за кормой Хортица, по сторонам распахнулся Великий Луг – днепровская пойма, настоящее царство пернатых. Безбрежные плавни уходили, казалось, в бесконечность. Прорезанные массой проток, они перемежались с болотами, озерами, бобровыми запрудами, плавневыми дубняками, клочками степи, и отовсюду доносилось кряканье, писк, щебет. Иногда разжиревшая щука, хватающая птенца, пугала птиц, и громадные стаи пеликанов, бакланов и прочих птахов поднимались в небо, настоящими тучами застя солнце.
– А они не скрылись в плавнях? – нахмурился Йодур, оглядывая шуршавший простор.
– Вряд ли, – флегматично ответил Хродгейр. – Да и что это даст Эйнару? Мы же сможем его запереть на Непре! И будем дожидаться, пока он сам на нас выйдет. Нет, не станет Пешеход задерживаться. Он не успокоится, пока не попадет в Миклагард.
– А нам по дороге! – хохотнул Беловолосый.
Вечером к берегу не приставали, хотя бы потому, что было неясно, где же он, этот берег: на Великом Лугу понятие «суша» было расплывчатым – в обоих смыслах.
Кнорр загнали в камыши и бросили якорь. Натянули тент над палубой и улеглись, кто где мог. Птицы спать не мешали, в темноте их неутихавший гомон смолк, как будто все бесчисленные стаи снялись с места и улетели прочь.
А ранним-ранним утром, когда рассвет только намечался, «Рататоск» снова вышел в путь.
Несколько дней подряд житие не святого Константина наполняли скука и скученность. Непр давно уже катил свои обильные воды на юго-запад, завершая великую дугу по степи.
Река делалась все шире и шире, разрастаясь лиманом и солонея.
Остров Березань осмотрели из чувства долга, никого не нашли, но стоянку обнаружили-таки. Кострище было тщательно забросано песком, все следы прометены пучками веток, но следопытов такими детскими уловками не обманешь.
Угли погасли, но не остыли – «Морской сокол» и «Тангриснир» опережали «Рататоск» меньше чем на день!
От нетерпения Хродгейр приказал гребцам «помочь» парусу. Ходу прибавилось.
Кнорр долго шел на траверзе Гилеи[59], заросшей березами, дубами, осинами, ольшаником. В давние времена в этих местах шумела священная роща Гекаты. С тех пор не менялось лишь одно – обилие оленей, медведей и кабанов.
Охотиться здесь некому было, и зверье процветало.
Следующим утром «Рататоск» вышел в Русское море, на синий простор шумнокипящего Понта Эвксинского.
Глава 36. Константин Плющ. В Гостях у Ахилла
Русское море, остров Левка. 13 июля 871 года
Кнорр был не шибко быстроходен, но пять-шесть узлов[60] кораблик выдавал-таки. Весь день Хродгейр продолжал держать курс на юго-запад, словно по привычке.
Море привело викингов и варягов в равное умиротворение. Река – это узость, на ней корабль словно пес на привязи. А в море – воля! Здесь тебя ничто не держит и, если кормщик – человек бывалый и знающий, то проведет кнорр и днем, сверяясь с солнцем, и ночью, счисляя свой путь по звездам.
И ветра подскажут путь, и течения, и даже соленость воды.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
