Галя выскочила из парикмахерской, перебежала на другую сторону улицы к угловому стеклянному подъезду банка.
– Мне деньги положить, три тысячи, – сказала она, плюхнувшись в кресло напротив клерка. Выудив из бездонной сумки конверт, который почему-то стал тоньше, она нырнула в сумку снова, – погодите, там не все, что-то по дороге высыпалось…
На столе клерка появились книга, зонтик, туфли, папка с бумагами, очечники, косметичка, духи, сигареты…
– Вот еще, – сказала Галя, вытаскивая купюры со дна сумки и вываливая на стол содержимое кошелька, косметички и очечников одновременно. – Погодите, я пересчитаю… Извините, что устроила такой mess на столе, сейчас все уберу… Ой, тут только две пятьсот, неужели я потеряла… Не могли же в салоне из сумки… Это что, я в салоне пятьсот фунтов потратила? Дичь какая-то… Так, маникюр, педикюр… это сотня, корни, мелирование, стрижка… Получается, что так… Дикий город Лондон. Полтысячи фунтов, чтоб к Рождеству себя в порядок привести, представляете? Я вообще не понимаю, как вы тут живете!
Клерк терпеливо слушал.
– Что вы копаетесь? Какую форму заполнять? Я просто просила положить деньги. Это две кнопки нажать всего… Можно подумать, что я прошу у вас деньги, а не свои вам принесла… Ужас!
Дома она паковала чемодан, стараясь не повредить свежий маникюр. На телефоне высветился номер Юргена.
– Малыш, я собрался, еду к тебе к чемоданом, если ты не против. От тебя до Хитроу ближе, мы сможем завтра лишний час поспать.
Войдя по-хозяйски в квартиру, Юрген покатил чемодан в комнату
– Первым делом душ, я вспотел. Потом в ресторан, умираю с голода.
Галя красила ресницы, когда в гостевой комнате раздался голос Юргена: «Галя, иди сюда!»
Юрген, в джинсах, но без рубашки, с полотенцем на шее, держал на вытянутой руке мужские трусы: «Что это?» Галя узнала трусы Джонатана.
– Что?.. – выигрывая время, спросила она. – Твои трусы, разве нет? А почему ты сначала надел джинсы? Ты их без трусов, что ли, надел?
– Не говори ерунды, это не мои трусы. Как будто ты не знаешь, что у меня нет таких трусов! Даже размер не мой, – Юрген приложил трусы к животу.
– Не твой размер? Тогда я не представляю, чей. А где ты их нашел?
– На диване валялись, среди кучи твоего шопинга. Так чьи это трусы?
– Может, мне в «Хэрродсе» подбросили? Ну… в смысле, продавец… нечаянно положил…
– Что нечаянно положил? Ношеные трусы? Ты меня идиотом считаешь? – Юрген сорвался на крик, и это вернуло Гале самообладание:
– Какого черта? – заявила она. – Ты врываешься со своим чемоданом, раскидываешь свои вещи по дороге в душ, предъявляешь мне какие-то трусы, о которых я понятия не имею. Я точно так же тебя могу спросить: «Чьи это трусы?» Не знаешь? Я тоже. Может, Ленкин сын забыл, когда они летом гостили, а трусы завалились куда-то, а сегодня их горничная нашла. А может, она их сама принесла вместо тряпки. Чего ты пристал со своими трусами?
Юрген притих, прошел в кухню, выбросил трусы в помойное ведро и уже почти спокойно спросил:
– Мы идем ужинать?
– Конечно идем, милый. У меня сегодня был такой трудный день, а тут ты со своими трусами. Я разозлилась, потому что ты роешься в моем шопинге. А там для тебя сюрприз.
Утром они даже не поссорились, хотя Галя дважды возвращалась в квартиру, уже сев в такси: первый раз – когда поняла, что забыла телефон, а второй – после того, как Юрген спросил, взяла ли она паспорт. В аэропорт, тем не менее, приехали вовремя, прошли рамку и теперь ждали, пока просветят их ручную кладь. Женщина у камеры стянула с ленты Галину сумку.
– Вы сами паковали сумку? Откройте, пожалуйста.
Галя почувствовала дурноту и слабость в ногах, бросила на Юргена отчаянный взгляд и стала сползать на пол, хватаясь за край стойки. Юрген бросился к ней, но она уже лежала на полу.
– Галя, что с тобой? Боже, она в обмороке! – Тут Галя открыла глаза. Тем временем женщина у камеры извлекла из сумки пластиковый контейнер, наполненный коричневой массой.
– Что это?
– Гречневая каша, – поднимаясь, сказала Галя. – Я на диете…
Женщина еще раз просветила контейнер отдельно: «О’кей, закрывайте сумку».
– Галя, что с тобой? Почему вдруг такая реакция? – они уже сидели в самолете, а Галя все стучала зубами и время от времени закатывала глаза.
– Мне стало страшно. Подумала, что мне в сумку подбросили наркотики и теперь мне конец. Если бы ты только знал… – Галя заплакала и, слово за слово, поведала Юргену о кошмаре в «Хэрродсе».
– Ты правда забыла заплатить за цыпленка или решила за него не платить, потому что, как обычно, опаздывала? – спросил он, а Галя залилась горючими слезами:
– Юрген, какая разница?! Я тысячу фунтов этому «Хэрродсу» заплатила, подарила, можно сказать… А им все мало, за два фунта удавиться готовы. А ты туда же… Сначала цыпленок, потом трусы подбросили, теперь наркотики… У всех Рождество, праздник, а у меня… За что мне это?
– Ну, успокойся, успокойся. Все образуется. Конечно, это безобразие – заставить тебя подписать признание кражи под давлением. И эту кражу на твоих файлах оставлять ни в коем случае нельзя…
– Нельзя? А почему? Нет… неважно почему… Что делать-то?
– Вернешься в Лондон, я найду тебе адвоката, чтобы решить этот вопрос.
– Ага, – шмыгая носом, сказала Галя, – главное, пусть заставит этих сволочей разрешить мне снова ходить в «Хэрродс». И пусть карточку вернут, там скидка. Они ее тоже присвоить решили, а скидка-то ого-го, уже десять процентов, представляешь?
В Берлине Юрген был растроган, получив в рождественскую ночь кошелек для ключей; в Канаде и в России джинсы, шарфы, блузки, одеколон и мармелад всем подошли по размерам, цветам, запахам и вкусам. В середине января Галя вернулась в Лондон в безмятежном расположении духа, позабыв стрессы ушедшего года. На следующий день, придя на работу…
Она выскочила из офиса на улицу и нервно закурила. У нее тряслись руки, голова ничего не соображала… Где-то зазвонил телефон, ей казалось, что он звонит очень далеко, совсем не в ее жизни, но он продолжал звонить, утверждая свое присутствие в жизни именно Гали. Она похлопала себя по карманам, порылась в бездонной сумке… Нету… Вот же он, на тротуаре, прямо под ногами, а она в сумке зачем-то роется…
– Ты вернулась? Увидимся сегодня? – спросил Джонатан.
– Д-да, а ты где?
– Я-то на работе, а что с тобой? Случилось что-то?
– Что?
– Не знаю, что… у тебя голос странный… Или мне кажется? Ты в порядке? Хорошо долетела?
– Куда?
– В Лондон…
– Это когда было…
– Вчера…
– Джона-а-тан!!! Меня сегодня с работы уволили! За месяц прогула, представляешь? Я забыла написать заявление, а эта сука-секретарша… – Галя хлюпала носом.
