Кровь! Помогите! Я истекаю кровью. Это кара. Ад протянул ко мне свои щупальца!
От ужаса я окаменела. Меня мутило. Я прислонилась головой к прохладной стене. Сердце стучало так, что шум его отдавался в ушах. Все кончено. Так воздается грешникам. Но я еще так молода и уже должна умереть — о таком я никогда даже не помышляла.
Из последних сил заставив себя встать, я доплелась до Эрмины, и сама чувствовала, что бледна, как полотно.
— Минка! — Моя гувернантка уставилась на меня как на привидение. — Что у тебя за вид?
— Я должна умереть, — хрипло пробормотала я и опустилась возле нее на стул.
— Нет! — решительно воскликнула Эрмина, заключив меня в свои крепкие объятья. — Что тебя так напугало?
— Я истекаю кровью, — выдавила я из себя, — у меня, наверное, внутреннее кровотечение, от верховой езды…
— У тебя живот болит?
— Очень. Я искренне раскаиваюсь, если чем-то обидела вас, и прошу у вас прощения.
— А спазмы тоже есть?
— Да.
Эрмина выпустила меня и поцеловала в лоб.
— Ты не умрешь, — сказала она решительно. — Все совершенно нормально. У тебя месячные. Они начинаются, когда человек становится взрослым.
— Правда?
— Никаких причин для беспокойства, душа моя.
Я с облегчением вздохнула. После первого поцелуя наступают месячные. Интересно. Я тут же подумала о Габоре. Бедняга. И у него было то же самое?
— И у мужчин тоже? — спросила я с состраданием.
— У мужчин нет, глупышка.
— А почему?
— Потому что они всегда должны оставаться сильными. Должны бороться. Защищать нас. Они не могут себе такого позволить… а теперь пойдем-ка с тобой наверх. Я предупрежу Цилли. А тебе опасаться нечего. Я уже ожидала, что у тебя вот-вот начнется…
— А почему наступают месячные?
— Да так, — сказала Эрмина неопределенно и глядя мимо меня.
— И как долго это длится?
— Дня три-четыре.
— Четыре дня? Каждый месяц? — в ужасе воскликнула я.
Эрмина засмеялась.
— Это ерунда, к этому скоро привыкаешь.
Наверху в моей комнате Эрмина тотчас расшнуровала мне корсет. Появилась Цилли с красными от усердия щеками и поздравила меня с тем, что я стала взрослой. В руках у нее был широкий белый матерчатый пояс с кнопками, который она повязала мне вокруг талии, а к этому поясу прикрепила нечто мягкое и толстое, похожее на струдель, который состоял из нескольких слоев белого, почти прозрачного материала. И эта штука пришлась мне между — пардон — ног. А поверх нее — «чтобы ничего не прошло» — вязаный красный шерстяной платок. И все это пристегивалось к поясу. Потом мне надели штанишки из черной ткани, натянули через голову ночную рубашку и уложили в постель. Эрмина дочитала до конца историю из мира лжи, пороков и чувственности, которую я тут же забыла, поцеловала меня с особой нежностью и сказала: «Моя взрослая Минка, желаю тебе спокойной ночи, а если что-нибудь понадобится, не стесняйся — стучи в стенку, и я тут же приду».
Она заперла мою дверь, и я слышала, как она вошла в свою комнату. Наконец-то одна! Я выпила принесенный Цилли напиток от бессонницы — стакан красного вина с сахаром и корицей, — но так и не смогла уснуть. Живот болел, я вертелась в кровати с боку на бок и злилась.
Действительно, один удар за другим! После неудобства корсета, скандальности моего рождения, животной природы того самого, смертей в родильной кровати, еще и по четыре дня истекать каждый месяц кровью! Я бы никогда не стремилась поскорее стать взрослой, если бы знала о месячных. И все время говорилось лишь: к этому быстро привыкаешь. А если не привыкнешь? Что тогда?
Но зато я получила сегодня свой первый поцелуй. И на пальце у меня было кольцо Габора. Я нежно провела кончиком языка по трем виноградным гроздьям, ощущая их прохладу и гладкость. И я не должна умереть. Это было самое лучшее! Ну и денек сегодня выдался! День моего обручения, 27 июля 1875 года. Его я никогда не забуду.
И как же все будет дальше? А что скажет Эрмина, если узнает? А моя тетушка? Она будет прыгать от счастья, это точно. Но я должна выиграть 18 августа. А завтра тренировка… с этими месячными, как это все будет происходить? Мне нельзя терять ни одного дня… ах, о чем это я! Габор целовал меня. А утром будет видно.
ГЛАВА 14
Дело обстояло хуже, чем казалось на первый взгляд. Четыре дня я лежала в постели без корсета и не могла сесть на лошадь. Это была настоящая катастрофа. Четыре дня не видеть Габора! Однако в воскресенье, 1 августа, кошмар закончился, и тренировки возобновились.
Не было счастья, да несчастье помогло: генерал не возвратился и в воскресенье. Мы снова поехали верхом с принцессой Валери, на этот раз — в Сен-Флориан, в великолепный Аугустинский мужской монастырь, который по своей красоте мог бы поспорить с любым замком. Принцесса, как всегда, была добра и на какое-то время оставила нас наедине. На этот раз я не теряла своих шляпных булавок. Мы обменялись лишь единственным поцелуем и, после того как я извинилась за четыре потерянных дня (истинную причину я не назвала), а Габор ответил, что все легко наверстать, возвратились в Эннс. Обошлось без происшествий. Начался новый этап наших отношений.
Последняя тренировка была посвящена конкуру. Сначала — теория, а затем — практические занятия, на которых отрабатывались безопасные приемы падения с лошади.
Впервые Эрмине было позволено присутствовать на занятиях, куда она прихватила с собой вышивание, но так и не притронулась к нему, а пристально наблюдала за каждым моим движением, жадно ловила каждый мой взгляд. И сколько я ни старалась вести себя как можно более безразлично по отношению к Габору, не уверена, что мне это удавалось.
Габор, в свою очередь, также старался как мог.
— Милостивая госпожа, — произнес он подчеркнуто официальным тоном, — в конкуре легко упасть с седла. Но во избежание несчастного случая, если вы вдруг упадете с лошади, что крайне маловероятно, взгляните сюда. Я покажу вам, как надо падать, чтобы ничего не повредить. Итак… — Он упал в песок и легко поднялся. — Вы обратили внимание? Надо медленно опуститься на колено, мягко откинуться в сторону и сразу откатиться в том же направлении. Не отлететь в сторону, как негнущаяся палка, а мягко сгруппироваться. Таким образом, избавляешься от страха перед падением на землю. Попробуете вместе со мной?
Мы вместе повалились в песок.
— Превосходно! — воскликнул Габор, склонившись надо мной и обняв за талию, помогая подняться. — Лучше не бывает. А теперь еще раз, без моей помощи, с вашего позволения! Не бойтесь, расслабьтесь, и все будет хорошо!
Как можно расслабиться, когда тело твое стянуто тугим корсетом, ребра которого зверски впиваются в бедра, едва касаешься земли? Габор же расхваливал меня в самых возвышенных тонах, и все происходящее доставляло мне невыразимое удовольствие.
