— Ты серьезно содрал бы с его трупа кожу? — переспросила сестра.
— Зачем она мне? — удивился Нож. — Над ней мастера-кожевники не работали, она высохла и скукожилась. Этот флаг лучше. Хотя в последнее время я так озверел, что, пожалуй, при надобности сделал бы и это. Логически рассуждая, чем его кожа отличается от его мечей, свечей и одеял?
— Иди проветрись, — посоветовала сестра. — Ты наглотался затхлого воздуха подземелья, насыщенного безумными идеями Молниеносного. А мы давно уже катимся самым нелогичным из нелогичных путей. Взять хотя бы появление Пушистой.
— Да, — потер устало лоб Нож. — Пора менять караулы. Смола, Пушистая Сестричка, вон там.
— Нож почти не спит. Он винит себя в том, что не смог привести отряд к городской пристани. Если бы мы захватили корабль, то, возможно, оторвались бы от преследования и смогли по реке добраться до устья. Но они как раз и думали, что мы будем пробиваться туда, поэтому там стояли отборные силы. А что мы запрем себя сами в Пуповине, никто и предположить не мог, на этом направлении было легче, и сюда пробились без особых потерь. Сестра-Хозяйка, какой мясорубкой был Хвост Коровы, ты и представить себе не можешь! Лицо сестры исказилось.
— Досюда добралось шестнадцать человек. Двое умерли уже здесь. Ребята отнесли их вниз, положили в одной из кладовых, даже если сюда ворвутся, осквернить их уже не смогут. Это все, что мы смогли для них сделать. А сколько наших валялись там под ногами и копытами Сильных…
У сестры покатилась слеза, медленно, останавливаясь и задерживаясь на пыльной щеке.
— Иди, Пушистая. Дракон тебя ждет.
Глава тридцать шестаяБАЛЛИСТА НА ХОЛМЕ ДОГОРЕЛА…
Баллиста на холме догорела, а может, ее оттащили вниз. Скоро должно было рассвести. Дракон лежал на надмогильной насыпи.
— Это что за стяг ты волочешь? — спросил он. По инерции я ответила вслух:
— Это не стяг, это твоя заплата.
— Твои друзья по-прежнему меня боятся? — поинтересовался дракон.
— Они тебя уважают, — со второго раза перестроилась я на мысленный разговор.
Время шло, а проблемы рождали одна другую. Подойдя вплотную к насыпи, я выяснила, что, в отличие от дракона, залезть на нее смогу с большим трудом. Размеры не те.
— Спустись, пожалуйста, — попросила я.
Недовольный дракон на брюхе съехал с насыпи. По всему было видно, что он раздражен и чувствует себя не в своей тарелке. Наверное, несмотря на все его отговорки, он тоже до сегодняшней ночи считал себя неуязвимым от пошлых стрел, а тут такой удар по самолюбию, да еще от несъедобных особей.
— Спасибо, утешила! — пробурчал он.
Медбрат меня побери, я опять забыла, что он читает любые мысли на много хвостов вокруг.
— А кстати, — спохватилась я. — Ты, наверное, все слышал? И как я с сестрой говорила, и с Ножом, и с тем парнем на башне?
— Конечно, — подтвердил дракон. — И не только это. Я знаю, что творится в каждой голове по эту и ту сторону холмов.
— Ну и что же творится по ту сторону?
— Ничего интересного! — отрезал дракон. — Скорбят о потере баллисты, отправили гонца в город с заказом на новую, на рассвете будут штурмовать, я их почему-то вывожу из себя. В массе вы страшно примитивны.
Ну вот опять…
Стараясь и не думать больше, я просто достала кинжал и принялась отпарывать знамя от древка и срезать с него бахрому.
Получившийся квадрат, действительно мягкий, несмотря на солидный возраст, я разложила на коленях.
То, что это фрагмент спины одного из бывших правителей этих мест, уже никаких эмоций не вызывало.
— Подойдет? — спросила я у дракона.
— Помни, — попросил он.
Я послушно помяла кожу в руках.
— Подойдет. А что за узоры?
— Это татуировка. Священные знаки, надо полагать.
— А поточнее?
— Поточнее тебе мог ответить только владелец этого куска кожи, с чьей спины он был снят, но, увы, он сейчас далеко, примерно там же, где и деятель, освежевавший вышеупомянутого владельца.
— Положи на плиту, — не отреагировав на мою витиеватую конструкцию, сказал дракон.
В полном недоумении я положила кожу на одну из плит двора. Зачем это надо?
Дракон поднял когтистую лапу, помедлил, а потом средним когтем молниеносно начертил на ней довольно замысловатую заплату.
— Здорово! — одобрила я. — А я ногой рисовать не умею.
— Не мешай! — отмахнулся дракон и одним махом нарисовал рядом точную копию первой фигуры.
— Ну и чем я тебе так вырежу? — ворчливо спросила я. — На эти загогулины маникюрные ножницы нужны.
— Зачем вырезать? — удивился дракон. — Бери и приклеивай.
Не веря глазам, я подошла поближе и подняла лоскут за край. Он поднялся, две одинаковые заплатки остались лежать на плите. Ничего себе у него когти…
— Плохого не держим, — хмыкнул польщенно дракон. Ну слава Сестре-Хозяйке, хоть немного развеселился! Распечатав горшочек со смолой, я присела на корточки у плиты и щепочкой принялась мазать на кожу тянучую смолу. Смола норовила пристать еще где-нибудь, где угодно, хоть пальчиком.
Дракон раскрыл поврежденное крыло, и я осторожно прилепила на дыру заплату.
Потом намазала вторую и прижала ее снизу.
Выкраивая заплаты, дракон эстетствовал и выбрал две наиболее ему понравившиеся картинки из той пестрой галереи, что некогда украшала спину потомка Тихого Грома.
— Нормально?
— Сойдет.
— И что теперь?
— Теперь… Четырнадцать человек и весят больше, чем ты…
Дракон раскрыл и вновь сложил крыло, склонив голову набок, прислушался к себе.
— Только завтрашней ночью я смогу сказать, что будет. День придется пережить в неведении.
— Слушай, но ведь бояться нечего, да? Ты же можешь отогнать всех пламенем?
— Я не всесилен, — нехотя признался дракон. — Пойми, если я буду извергать пламя, то не смогу поднять четырнадцать человек. Одно из двух. Если бы не эта проклятая дыра… День вам придется держаться самим.
— Ну ладно, я тогда пойду предупрежу Ножа, — сказала я. — Только разденусь сначала. Можно, мой мешок около тебя будет? А то потеряю еще.
— Пусть лежит, — величественно разрешил дракон.
Я с облегчением сняла зимние, а теперь драконово-летные куртку, штаны и сапоги — даже ночью в Пуповине было куда теплее, чем там, у Пояса Верности. Сложив все, я положила мешок поближе к дракону и пошла Дорогой Лягушек к стене.
