Время ложиться. Кормлю голубей. Раздеваюсь.
Даже у нас с вами).
Лукаво мигает красным.
Теперь нельзя доверять никому.
А сверхзащищенные – ломают по абсолюту.
Зеркала и черная сталь.
В голубиной крови – весь пол моего кабинета.
Сплю – одинокий. И вижу сны одиноко.
IX
Я, верно проснулся ночью. Почуял что-то.
Тянусь – и на старом счете пишу кое-как
Свое Откровение, новое Осознанье, –
А утром оно сползет до обычной прозы,
А магия ночью творится,
А помню ведь, было,
Откровенье нисходит к штампам, но, слушай, ведь было –
Как все было просто, пока не случились компьютеры!
Очнувшись ото сна, я слышу въявь:
Бурлит, как шабаш, ветер, пленка бредит
«Метал» – из музыкальных автоматов,
На «мыльницах» к луне взмывают ведьмы,
Потом слетают вниз – их плоть блистает,
Участье в этом шабаше – бесплатно,
А взносы все уплачены заране.
К младенческим костям еще льнет жир,
Заказ не отменяется, а прибыль –
О, да! Я вижу – думаю, что вижу:
Знакомое лицо. Его колдуньи
Старательно теперь целуют в зад:
«Ура, имейте Дьявола, подружки,
А семя – холодно!» И в темноте
Он напряженно смотрит мне в глаза:
«Откроется дверь одна –
Ветром захлопнет другую.
Вы, полагаю, довольны?
Выживаем как можем –
Имеем, сэр, право
На честный пенни!
Да мы ж все банкроты, сэр,
Неплатежеспособны!
Делаем, сэр, из дерьма конфетку,
Свистим под грохот,
Это же честный бизнес, не воровство какое.
Так утром во вторник, сэр, – прийти с голубями?»
Я кивну.
Я задерну шторы.
Повсюду – буклеты-рекламки.
Они нас достанут – не важно, так или этак.
Однажды
Я встречу в подземке свой поезд
С бесплатной поездкой,
Ведь надо только сказать:
«Это Ад, я здесь не могу!» –
И снова все станет просто.
Этот поезд драконом
За мной приползет по тоннелю.
Сметающий сны
Этот начался со статуэтки Лайзы Снеллингс: мужчина опирается на метлу. По всей видимости, это был какой-то уборщик. Я спросил себя, какой же именно уборщик, и так родился этот рассказ.
После, когда со снами покончено, когда вы проснулись и из мира безумья и славы вернулись тянуть при свете дня свою будничную лямку, по руинам оставленных вами фантазий шагает сметающий сны.
Кто знает, кем он был при жизни, да и вообще был ли он когда-либо жив. Он не ответит на ваши вопросы. Сметающий сны немногословен, а когда все же открывает рот, то хриплым серым голосом говорит о погоде, шансах на победу и поражение любимых футбольных команд. Он презирает всех, кто не похож на него.
В момент вашего пробуждения он приходит к вам и сметает королевства и замки, ангелов и сов, горы и океаны. Он сметает похоть, сметает любовь, сметает любовников и мудрецов, только что порхавших как бабочки, сметает мясистые цветы и бег оленей, и медленное погружение «Лузитании». Он сметает все, что вы оставили в своих снах, жизнь, которой вы жили, глаза, которыми смотрели, экзаменационный лист, который никак не могли найти. Одно за другим он сметает все: острозубую женщину, впившуюся вам в лицо, монахинь в лесу, мертвую руку, поднявшуюся из тепловатой воды в ванне, алых червей, копошившихся в вашей груди, когда вы расстегнули рубашку.
Он подметет, все подметет, что вы оставили позади, когда просыпались. А потом сожжет мусор, очищая пространство для ваших завтрашних снов.
Обходитесь с ним хорошо, когда его встретите. Будьте с ним вежливы. Не задавайте вопросов. Аплодируйте победам его команд, переживайте с ним их поражения, соглашайтесь с его прогнозом погоды. Проявляйте к нему уважение, которое, по его меркам, ему подобает.
Ведь есть люди, к которым он больше не ходит, кто больше не видит сметающего сны с его самокрутками и вытатуированным драконом на бицепсе.
Вы их видели. У них подергиваются рты, и глаза смотрят в пустоту. Они бормочут, мяукают и скулят. Одни такие бродят по городам в рваной одежде, нося пожитки под мышкой. Другие заперты в темноте, в таких местах, где уже не могут причинить вреда ни себе, ни ближним. Они не безумны, или точнее: потеря рассудка – самая малая их проблема. Есть вещи пострашнее безумия. Если позволите, они вам расскажут: они – те, кто изо дня в день живет в руинах своих снов.
А если сметающий сны вас оставит, то больше никогда не вернется.
Чужие члены
Это еще один ранний рассказ. Я написал его в 1983-м, а последнюю редакцию (поспешное заштукатуривание и закрашивание самых явных трещин) предпринял в 1989-м. В 1984-м я не смог его продать (журналы НФ не устраивал секс, секс – журналы не устраивало заболевание). В 1987-м меня спросили, не продам ли я его для антологии научно-фантастических секс – рассказов, но я отказался. В 1984-м я написал рассказ про венерическое заболевание. В 1987-м тот же самый рассказ как будто повествовал об ином. Сам рассказ, возможно, и не изменился, но значительно изменился климат в обществе. Я имею в виду СПИД, и о нем же – планировал я это делать или нет – говорил и рассказ. Если его переписывать, пришлось бы учитывать и СПИД, а этого я не мог. Проблема была слишком большой, слишком неизвестной, слишком трудноуловимой. Но к 1989-му климат изменился снова, изменился до такой степени, что я почувствовал, что уже не боюсь достать рассказ с полки, смахнуть пыль, стереть с лица пятна и отправить его знакомиться с симпатичными хорошими людьми. Поэтому, когда составитель Стив Найлс спросил, нет ли у меня чего-нибудь еще не опубликованного для его сборника «Слова без картинок», я отдал ему вот это.
