Когда Закир рассказал обо всем Инженеру и попросил его срочно передать это донесение в Центр, тот несколько даже опешил. «Это что же, выходит, что теперь Шамс-ад-Дин сам будет выполнять за нас нашу работу и уничтожать лагеря боевой подготовки? Да, такое могло прийти в голову только тебе».
— Не беспокойся, мой друг, мы без дела не останемся и себе найдем занятие по душе, — весело рассмеялся Закир.
Через несколько дней Инженер передал разведчику шифровку Центра, в которой было сказано, что сообщение агента Волка доведено до сведения высшего руководства страны, которое благодарит его за верность долгу.
Х Х Х
В те дни, когда представители западных стран делали в средствах массовой информации официальные заявления об успешном уничтожении того или иного лагеря боевиков Бин Ладена, Шамс-ад-Дин взял за правило приезжать к «своему уважаемому учителю», как он теперь неизменно называл муллу Закира. Тот, позабытый некогда мешочек с чаем, он оставил у муллы, периодически его пополняя и называя не иначе, как своим счастливым талисманом. В дом к Закиру он обычно приезжал в сопровождении охранников, которые следом вносили подносы с изысканным угощением. Шамс-ад-Дин отмечал теперь каждую успешную атаку на лагеря, как свой личный успех. Он и не вспоминал даже, как некогда терзался сомнениями по поводу гибели курсантов-террористов. Подготовка все новых и новых «бин ладенов», которыми он наводнил чуть не все провинции Афганистана, превратилась для него в непреодолимый азарт, своего рода увлечение, которому он отдавался всей душой. И никому, за исключением разве что всего нескольких человек, не было ведомо, что это воплощается в грозное возмездие дерзкая идея одного-единственного разведчика, чье нахождение во вражеском логове исчислялось уже чуть ли не тремя десятками лет.
А Закир, участвуя в этих веселых пирушках, лестью и похвалами стимулируя Шамс-ад-Дина на новые «подвиги», думал, кому первому из окружения Бин Ладена придет в голову мысль, что потери чрезмерно высоки и давно уже не адекватны той цели, ради которой приносятся в жертву люди, техника, да и сама, по большому счету, идея всемирного джихада.
Лишь один человек — Кямал-Коля был недоволен происходящим и Закир это недовольство вскоре заметил.
— Да пойми ты, — увещевал разведчик своего соратника. — Мы с тобой никогда в жизни не смогли бы сделать того, что делают сейчас целые армии. Но уничтожают-то лагеря и самих бандитов только благодаря нашей с тобой работе.
«Эх, едрен корень, кумекал бы ты на русском, сказал бы я тебе по-нашенски, что я думаю», бормотал при встречах Николай и добавлял при этом пару таких словечек, что Закиру стоило серьезных усилий, чтобы не рассмеяться и не подавать виду, что он все понял. Но даже ему не счел возможным разведчик раскрыться полностью и продемонстрировать свои знания русского языка.
Закир убеждал Николая, что именно теперь они должны все свои усилия направить на главную цель — Усаму Бин Ладлена, Усаму подлинного не подставного. А для этого следовало найти и завербовать людей самых разных — от водителей и поваров, до электронщиков и опытных взрывников. И тогда Кямал вызвался проникнуть в резиденцию шейха сам. Когда Закир исчерпал все аргументы, возражая против этого опасного и плохо продуманного плана, он сказал устало: «Тебя убьют».
— А может, мне только этого и надо, — еле слышно произнес Николай и, не прощаясь, зашагал прочь.
Но Закир не мог пустить все на самотек. Понимая, что самоубийцы самая трудновоспитуемая публика, он тем ни менее доработал и усовершенствовал план Николая и передал свои инструкции через Инженера.
Х Х Х
Повару Асхабу надоело мыть котлы. Даже не то чтобы надоело, а просто устал. Сам хозяин ел мало, только требовал, чтобы ему подавали всегда горячую, из глиняной печи — тандыра свежеиспеченную лепешку. А вот свита была настолько прожорлива и капризна в выборе блюд, что старый повар просто с ног сбивался. Раньше хоть курсантов отправляли дежурить на кухню, но последнее время такие дежурства запретили и Асхаб выкручивался, как мог. Хорошо хоть этот Кямал подвернулся. Седой, но, видно, еще совсем не старый, к тому же крепкий и ловкий. С месяц назад он приехал в лагерь вместе с бригадой строителей, которые возводили новую конюшню. Асхабу понадобилось обмазать глиной очаг, который невесть почему вдруг весь пошел трещинами, Кямал справился с этим ловко и быстро. Увидев, как старый повар зашивается на кухне, он однажды, не говоря ни слова, взял несколько котлов и за пару часов, без всяких этих современных порошков и моющих средств, так начистил их песком, что они заблестели, как новенькие. Вечером Асхаб, в благодарность, на славу угостил своего добровольного помощника, а потом они от души побаловались хорошим душистым чаем с горными травами, ведя неторопливую беседу.
С тех пор Кямал стал приходить на кухню каждый вечер и пока Асхаб делал заготовки на следующий день, чистил котлы, надраивая их до блеска, не ленясь раз по десять, а то и больше, спускаться к ручью. Когда же строители закончили работу, повар предложил Кямалу остаться при кухне, на что тот лишь молчаливо кивнул в знак согласия.
Между тем в лагере объявили карантин — среди курсантов началась эпидемия гепатита «С» и вызванные врачи лишь руками разводили, предполагая, что источником инфекции, вероятно, стал кто-то из недавно прибывших йеменцев. Позже о трагических событиях, развернувшихся в лагере Бин Ладена мулле Закиру рассказал Шамс-ад-Дин.
Началось все с того, что шейха скрутила острейшая почечная колика. Привыкший стойко переносить частые приступы боли — здоровье Усамы к тому времени оставляло желать лучшего, он молча, стиснув зубы, скорчившись, катался по ковру, пока подоспевший врач не сделал обезболивающий укол. Через несколько дней Бин Ладен стал жаловаться на боли в печени. Тут уж не на шутку встревожились не только врачи, но и охрана шейха. Сначала предположили, что в ту часть лагеря, где находилась резиденция Усамы, все-таки заходят курсанты, но охрана клялась-божилась, что за все последнее время ни один из курсантов здесь не появлялся. Вот тогда кто-то и обратил внимание на седого новичка, что крутился вокруг кухни. Перепуганный до смерти повар Асхаб признался, что это он сам предложил бывшему строителю Кямалу стать его помощником. Старика закрыли в сарае, а личный телохранитель Бин Ладена, собрав человек двадцать хорошо вооруженных охранников, отправился на кухню. Кямал, издали увидев приближающихся бойцов, повел себя довольно странно. Он обтер руки, выступил вперед и, широко расставив ноги, стал ждать приближения вооруженных людей. Когда они были поблизости, он достал из кармана четки и отшвырнул их в сторону. После этого раздался мощнейший взрыв. Пояс шахида, находившийся под одеждой Кямала, был начинен взрывчаткой такой силы, что из всей группы в живых остался лишь один охранник, да и тому оторвало обе ноги.
— Удалось выяснить, кто был этот человек? — уточнил Закир.
— Это было несложно, — ответил Шамс-ад-Дин. — Бывший русский пленный. Обычная история. Принял ислам, какое-то время работал инструктором рукопашного боя, потом перебивался с одной работы на другую. О нем-то самом мы узнали все. Плохо другое — никаких его связей выявить так и не удалось. Конечно, можно предположить, что это был одиночка, но сомнительно. Кто-то же подготовил операцию по его проникновению в лагерь. Дело в том, что в бригаду строителей, которые делали конюшню, он попал в самый последний момент. Но откуда-то он же узнал, что именно эта бригада будет работать в нашем лагере…
