Дойдя до угла постройки, Вэйл вытряхнул из магазина все патроны, потом поднял три с пулями и вновь зарядил ими ружье, добавив пять патронов из патронташа.
Выглянув из-за угла, он попытался найти путь к гребню хребта хоть с каким-то укрытием. Там было несколько валунов, но их разделяло ярдов тридцать-сорок. Вэйл имел только одно преимущество — если винтовка с оптическим прицелом, о чем свидетельствовало первое неудачное попадание, стрелку трудно поразить цель, меняющую направление. И возможно, винтовка имела скользящий затвор, а значит, на перезарядку требовались одна-две секунды, что Вэйл при достаточном мужестве мог использовать в своих интересах.
Он снял ружье с предохранителя, вышел из-за постройки и сосчитал: «Раз идиот, два идиот, три идиот». А услышав второй выстрел, отскочил обратно за угол.
Он побежал зигзагами и нырнул за камень, когда третья пуля угодила во что-то позади. Еще не видя стрелка, Вэйл знал, что тот где-то среди камней, неподалеку от его машины.
Глубоко вдохнув, Вэйл поднял ружье над камнем, за которым прятался, прицелился и выстрелил. Перебегая на другое место, он услышал, как его пуля срикошетила неподалеку от снайпера.
Сверху раздался еще один винтовочный выстрел, и пуля угодила в землю в десяти футах от Вэйла. Значит, снайпер старался не столько поразить Вэйла, сколько заставить его прижаться к земле.
Маршрут этот Вэйл выбрал, рассчитав, что, когда достигнет определенного места, снайпер потеряет его из виду. Возможно, поняв это, стрелок с отчаяния сделал последний выстрел. Так или иначе, Вэйл мог спокойно подниматься по склону. Он достал из магазина оставшиеся патроны с пулями и перезарядил ружье картечью. Если однозарядная винтовка — единственное оружие снайпера, то чем ближе подбирался Вэйл, тем эффективнее становилась картечь тридцать второго калибра. Только сперва следовало подняться на гребень холма.
Петляя среди камней, Вэйл приближался к вершине, стараясь себя не обнаружить. Разумеется, стрелок мог передвигаться и застать его врасплох, но Вэйл об этом помнил.
Послышался приглушенный выстрел. Потом еще один.
Подъем на гребень холма занял десять минут. Снайпер исчез, оставив в рыхлой земле следы своих колес. Последними двумя выстрелами он вывел из строя машину Вэйла.
Дожидаясь, когда компания по прокату автомобилей пришлет кого-то, чтобы отбуксировать его на заправочную станцию, Вэйл ощупал рану. Кровь почти остановилась. Перевязав плечо платком, он надел рубашку и пиджак. Приехавший тягач оттащил его к заправочной станции, где отремонтировали простреленные шины.
Спустя час Вэйл ехал по сто первому шоссе на юг, к Лос-Анджелесу. Очевидно, в «Пентаде» было не пять человек, а больше. Сегодняшний стрелок оказался шестым. Радек заманивал Вэйла итальянскими блюдами, однако теперь убить его пытался кто-то другой, что совершенно бессмысленно: деньги исчезли, сообщники мертвы. Зачем привлекать к себе внимание таким образом? И зачем убивать Вэйла? Знал он что-то, способное раскрыть личность последнего? Это было единственным объяснением. Неужели этим шестым являлся кто-то из лос-анджелесского отделения ФБР? Только не Пандерен, находившийся под арестом. Явно этот кто-то умел обращаться с огнестрельным оружием, поскольку у винтовки большого калибра сильная отдача. И требуются определенные навыки, чтобы убить человека на открытом пространстве.
Вэйл въехал на автостоянку пункта первой помощи и вошел в здание. Дежурил тот же врач, который накладывал ему швы после доставки денег в туннель.
— К вашему сведению, постоянные клиенты не пользуются привилегиями.
— О каких привилегиях может идти речь? — снимая рубашку, засмеялся Вэйл.
— Огнестрельная рана?
— Вошел не в ту дверь.
— Слава Богу, — сардонически усмехнулся врач. — Иначе бы мне пришлось об этом сообщать. Глядя на вас, я начинаю жалеть, что нельзя страховать чью-то жизнь подешевле.
Он очистил рану и начал накладывать толстую повязку.
— А можно что-нибудь менее заметное? — спросил Вэйл. — Меня пригласили на ужин.
Врач наложил на рану марлю и приклеил пластырем.
— Подождите минутку, я сниму с вашей спины швы, или вы собираетесь вернуться через день-другой?
— Я знаю, что все официанты в Лос-Анджелесе актеры, но не имел понятия, что врачи комики.
— Жаль, что приходящим сюда пациентам не до юмора. А комедия требует ответной реакции. Здесь я ее почти не получаю. — Врач снял последний шов, и Вэйл стал надевать рубашку. — Дать вам что-нибудь болеутоляющее?
— Спасибо, у меня все нормально.
Врач вручил ему упаковку пластыря, бинт и тюбик мази.
— Можете использовать их для самостоятельной обработки раны. Или приберегите до того, как вас снова подстрелят.
Глава двадцать восьмая
— Выглядит привлекательно, — сказал Вэйл.
— Надеюсь, тебе нравится китайская кухня.
В большом ресторане царило оживление. Официанты кое-как изъяснялись по-английски, уборщики посуды не говорили совсем. Шум был значительно громче, чем у Саргассо. Вэйл подумал, не изменила ли Кэт свое намерение и теперь дает ему это понять? Она заказала прохладительный напиток, очевидно, не желая больше экспериментировать с алкоголем. Может, оно и к лучшему. Если ему представится возможность снять рубашку и она обнаружит повязку на плече, снова возникнет спор о доверии.
— Ты видела, как я ем. Думаешь, что-то заставит меня привередничать?
— Этот ресторан мне рекомендовали в отделении, — сказала Кэт. — Значит, на том ранчо ничего не было? Может, эта чесночная нить ведет совсем в другом направлении?
— В каком?
— Не знаю. Ее оставили с определенной целью. Однако ловушки на ранчо не оказалось.
— Еще одна из неразрешимых загадок жизни. Как бумажные войны в отделении?
— Совершенно отупляют. Знаешь, ты должен написать несколько рапортов.
— Рапорты нужны для свидетельских показаний в суде. Насколько мне известно, мертвых не преследуют в судебном порядке. Или у федеральной прокуратуры плохая статистика?
— Процент обвинительных приговоров мне неизвестен, но одним заместителем прокурора скоро станет меньше.
— Тай?
— Ее отстранили до пересмотра этого дела. Хорошего мало.
— Смелая публика. Тай все равно увольняется. Это и стало поводом для статьи.
— Она нравится тебе, не так ли? — Вэйл бросил на нее взгляд. — Нет, я имею в виду — как личность.
— Я не слышал, чтобы кто-то жаловался, когда нам требовался дружелюбный юрист.
Подошел официант, и они сделали заказ.
— Ты обдумал предложение директора? — спросила Кэт.
— Более или менее. Мне нужно вернуться в Чикаго — поработать, осмотреться. Вряд ли скоропалительное решения в чьих-то интересах.
