Холмс разыскал пропавшего Смитерса в доме на окраине Парсонз-Грин, но, увы, слишком поздно. Издатель пал жертвой хронического заболевания легких и пристрастия к лекарственному препарату на основе опиума, рекламируемого как «хлородин доктора Коллиса Брауна»[98]. Холмс мало что нашел в доме, если не считать нагого трупа Смитерса и горы пустых пузырьков из-под его любимого яда[99].
Также нам известно об участии сыщика в много более нашумевшем деле того же года. Убийство в Кэмден-тауне казалось на первый взгляд бытовым, хотя и жестоким преступлением, но расследование показало, как по иному поводу выразился Холмс, что преступники «утратили всякую сноровку и оригинальность».
Двенадцатого сентября 1907 года молодая женщина Эмили Димлок была найдена с перерезанным горлом в своем доме на Сент-Пол-роуд, на севере Лондона. Жизнь Эмили была весьма пестрой. Долгие периоды времени она занималась проституцией, но к моменту смерти являлась гражданской женой некоего Берта Шоу.
Повар на Мидлендской железной дороге, Шоу по нескольку ночей в неделю проводил вне Лондона. В ночь убийства он был в Дерби и никак не мог совершить преступления, но у полиции имелся другой подозреваемый.
По обвинению в убийстве Эмили Димлок арестовали Роберта Вуда, молодого человека с замашками художника и пристрастием к подозрительным сторонам лондонской жизни. Не оставалось сомнений, что Вуд знал Димлок. Он познакомился с ней в пабе за несколько дней до убийства, и в ее комнате нашли записку, в которой он назначал следующее свидание. Несколько человек видели, как эти двое уходили из кэмденского паба вечером 11 сентября. В отсутствие Берта Шоу Эмили, по всей очевидности, занималась прежним ремеслом.
Однако доказательства против Вуда были шаткими. Обвинение опиралось по большей части на показания свидетеля, будто бы заметившего Вуда, когда тот ранним утром выходил из дома, где нашли труп Эмили. Роберт Макгован, гулявший по Сент-Пол-роуд в пять утра, опознал Вуда по характерной походке враскачку.
Холмсу это дело предложил старый знакомый, Эдвард Маршалл-Холл, легендарный королевский адвокат, взявшийся защищать Вуда в суде. Как ясно понимали и Холмс, и Маршалл-Холл, показания Макгована являлись главным пунктом обвинения. Стоило бросить тень на Макгована, и Вуд был бы спасен. Холмс занялся как раз этим.
Он нашел еще одного человека, бывшего на Сент-Пол-роуд в нужное время, и в ходе эффектной демонстрации, которые так любил, показал Маршалл-Холлу, что человек этот, Уильям Уэскотт, в прошлом профессиональный боксер, после многих лет на ринге ходит вразвалку. Представлялось вполне вероятным, что Макгован на самом деле видел Уэскотта.
Обратившись к алиби, которое представил Вуд, Холмс доказал, что наиболее слабым местом в нем был как раз тот отрезок времени, на который приходилось убийство Эмили Димлок. Логика подсказывала, что ни один преступник не представит алиби, не покрывающее то самое время, на которое оно более всего необходимо.
Вооруженный собранным Холмсом материалом, Маршалл-Холл выступил с одной из самых своих блистательных и театральных речей, и присяжные признали Вуда невиновным всего лишь после пятнадцатиминутного совещания.
Кто убил Эмили Димлок, так и осталось неясным, хотя несколько замечаний, отпущенных мимоходом, в автобиографии Маршалл-Холла, опубликованной много лет спустя, наводят на мысль, что они с Холмсом не без оснований подозревали в убийстве бывшего сутенера Эмили. Этот человек бежал в Австралию, прежде чем полиция смогла подтвердить или опровергнуть подозрения Холмса[100].
Если кому-то требуются неопровержимые доказательства того, что Холмс принимал активное участие в уголовных расследованиях и после своей «отставки», мы можем отослать их к двум делам, которыми он занимался на пару со своим старым другом Конан Дойлом.
К 1906 году Артур Конан Дойл был литературным агентом Уотсона и Холмса почти двадцать лет. Договоренность устраивала всех троих, и не в последнюю очередь по финансовым соображениям. Уотсон видел, что его очерки обретают поразительно большую аудиторию. Холмс мог наблюдать, как его слава распространяется по всему миру, и при этом, не теряя ни грана свободы, жить и работать так, как считал нужным. Дойл преобразился из рядового армии поздневикторианских авторов, пишущих для журналов, в одного из наиболее продаваемых писателей – главным образом благодаря его связи с рассказами о Холмсе.
Ни один из этих очень и очень разных партнеров не имел особых причин жаловаться, что, разумеется, не мешало Холмсу регулярно отчитывать Уотсона «за приверженность к сенсациям», а Дойла – за то, что тот продает рассказы американским журналам, которые сыщик считал вульгарными и потакающими самым низкопробным вкусам.
За все эти годы Дойл сам ни разу не прибегал к профессиональной помощи Холмса – хотя рекомендовал его услуги другим. Ситуация изменилась в конце 1906 года, когда Дойл, возмущенный откровенной судебной ошибкой, занялся делом Джорджа Эдалджи. Он попросил Холмса изучить доказательства против осужденного. По счастью, дело было интересным, его отличали как раз те необычные подробности и странные обстоятельства, которые так привлекали великого сыщика.
Отец Джорджа Эдалджи был индийцем, фарси, который принял англиканскую веру, женился на англичанке и стал священником в приходе Грейт-Уирли к северу от Бирмингема. Джордж был старшим сыном в семье.
