– Тихо-тихо, – уговаривал он. – Все хорошо, все правильно. Это пройдет. Скоро все пройдет.
Она визжала, когда пауки появлялись из всех углов, ползли по ее коже… Она стряхивала их с себя, дрыгала ногами.
– Выпусти меня отсюда, Бен! Сжалься надо мной! Выпусти!
Она медленно пила последнюю порцию лечебного чая и морщилась. Никакое это не лекарство, а просто пытка. Он решил ее отравить, ненавистный идиот. Теперь он хоть повесься, она будет только рада.
На пятый день она уснула, а когда проснулась, увидела солнце, которое пробивалось сквозь импровизированные шторы. На улице все казалось ярче, зеленее, синее, хотя в расщелинах еще оставался снег. Ее язык стал более гладким, и она впервые почувствовала легкий голод.
Миррен взглянула в зеркало, висевшее на стене. Оттуда на нее смотрела какая-то незнакомая гарпия с серым лицом, косматыми волосами, запавшими щеками и красным носом в прожилках. Кто это? Она поморгала, чтобы прогнать это чудище; гарпия тоже поморгала. Значит, такова реальность. Тогда Миррен вспомнила все, что случилось за последний год: Сильвия, Джек, публичный позор…
Теперь ей казалось, что она смотрит не на Миррен Гилкрист и не на Миррен Сойерби, а на чужую тетку. Ей захотелось кричать от отчаяния; рыдая, она упала на постель, каталась по ней, пытаясь соединить в сознании эти потерянные месяцы: психический срыв у Джека, поездки в госпиталь, «Золотой лев», камера в полиции, похороны. Сможет ли она после этого посмотреть в глаза своим родным?
– Бен, Бен, выпусти меня отсюда. Я умираю с голоду! – закричала она. В доме никого не было, но она заметила, что дверь ее спальни притворена неплотно, сбежала по лестнице и стала искать еду.
В камине горел, потрескивая, огонь, и она сразу вспомнила, как очутилась тут в первый раз, маленькая девочка, заблудившаяся в снежном буране, и как развалины этого дома спасли ей жизнь. Теперь «Край Света» снова помог ей – спас ее душу, очистил ее, смыл грязь с ее мозгов. Она излечилась. Больше ни капли виски, никогда в жизни!
Сколько времени ушло на это? Дней или недель. Время не имело значения, но теперь она чувствовала себя чистой. Бен будет доволен. Она посмотрит в глаза Тому и Флорри, попросит у них прощения. Впервые за долгие месяцы она по-иному смотрела на вещи и думала самостоятельно.
Как могла она так опуститься? Как могла она осуждать бедного Джека? Он наверняка понимал ее страдания, пытался предостеречь ее… Теперь уже слишком поздно что-либо исправить… Эта страшная мысль больно пронзила ее сознание, вырвала стон из ее груди.
Надо поблагодарить Бена – он снова помог ей, как помогает старший брат. Это было не просто; она недооценивала его и те труды, которые он вложил в ее дом. Она обзывала его разными нехорошими словами, какие только бывают, проклинала за то, что он запер ее здесь, но Бен знал, что «Край Света» – ее друг. Этот дом поддерживал ее и защищал, но теперь ей лучше, и она должна вернуться в Крэгсайд к реальной жизни, оправдаться перед родными.
Впервые за много месяцев она отведала соленого бекона, отварив его, наслаждалась поджаренным хлебом и свежими яйцами. У нее получился настоящий пир. Она несколько раз вскипятила чайник и наполнила горячей водой цинковый таз, разделась и хорошенько помылась, промыла и расчесала волосы, вытерла их насухо, и теперь они пахли мылом и дымком. Теперь она хоть и чуточку замерзла, но чувствовала себя чистой внешне и внутренне. И живой.
Из окна открывался панорамный вид на долину на много миль. Ей захотелось выбежать за дверь и обнять все эти красоты. Дверь все еще была заперта. Бен пока не доверял ей и не спешил дать ей свободу.
Что ж, улыбнулась она, сейчас посмотрим. Она открыла шире ставни и теперь вполне могла выбраться наружу, ведь она была очень худая. Но ей хватило и сознания того, что это ей по силам. Хорошо было сидеть у огня и прислушиваться к своим мыслям, стремительно сменявшим одна другую. Где была она все эти месяцы? Ответ напрашивался сам собой.
Ее пьянство перенесло ее в далекое, стыдное место, которое было хорошо знакомо ее отцу, но ведь она не папа, и она разрушила злые чары. Больше она никогда не прикоснется к виски. Это противоречит ее натуре. Виски лишило ее рассудка, как Джека. Теперь у нее появились силы вернуться в Крэгсайд и выдержать все. Она сполна заплатила за все. Теперь все родные должны убедиться, что она никогда их не подведет.
Как трогательно, что они позволили ей пожить в этом доме и прийти в себя. В основном тут было все необходимое, но ее женский глаз отыскал, к чему придраться. Нет-нет, все нормально, но вот не хватает вязаных ковриков, парочки приличных занавесок, заслонки в дымоходе, постельного белья и полотенец, подушек, да и кресло у камина неплохо бы поставить. Чуточку приложить усилий, и в доме станет уютно. Мужчины никогда не видят мелочей, которые смягчают углы в комнате – все эти кружева, ткани, картины, узоры. Это будет ее дом, и в нем будут храниться все ее сокровища, в том числе и резная шкатулка, принадлежавшая когда-то ее прапрабабке, первой Мириам Йевелл.
Когда Бен соизволит вернуться, он будет удивлен, увидев, как она что-то стряпает, наводит порядок, насвистывая бодрую мелодию. Она должна как-то поблагодарить его за то, что он направил ее на путь истинный. Теперь ее очередь чинить все сломанные ею мосты и ограды.
Прежде всего она пригласит Бена и Лорну на чай, напечет пирогов и печенья, постарается загладить возникшую между ней и ее друзьями трещину. Она станет ходить с Флорри в капеллу, поможет ей печь кексы, станет трудиться на ферме не покладая рук, чтобы не было искушения заглянуть в паб и быстренько глотнуть виски.
Никто никогда не скажет, что Миррен не изменилась. Она и раньше понимала, что ступила на кривую дорожку, а теперь с помощью Бена окончательно осознала свою ошибку. Все остальное будет уже проще.
Неделя за неделей Бен наблюдал за ее выздоровлением, сначала с тревогой, а потом с гордостью и немалым облегчением, потому что его «курс лечения» помог. Миррен благополучно одолела «холодную индейку» – ломку после алкогольной зависимости – и теперь обретала вновь свои утраченные черты – жизнерадостность, трудолюбие; у нее снова было полно идей и планов.
Он видел, что «Край Света» снова совершил чудо. Но одно дело – воздерживаться от выпивки в безопасном месте, на безлюдной пустоши. Рано или поздно она столкнется со стрессами и обидами реальной жизни, с грустным фактом – ведь теперь она вдова с небольшими доходами; на нее обрушатся воспоминания о минувшем годе, скудость послевоенных месяцев с карточной системой, депрессия.
Все понимали, что скоро годовщина смерти Сильвии, и Миррен должна будет как-то прожить этот скорбный день, когда вся страна будет праздновать День победы.
Он должен быть рядом с ней, помочь ей пройти через самое тяжелое и проследить, чтобы в ее руке не появилась снова бутылка виски. Все-таки он не был до конца уверен, что нашел все ее тайники. Достаточно одного глотка, и она снова слетит с тормозов. Док Мюррей объяснил ему, что он мало что может сделать и что выбор в пользу трезвости зависит только от самой Миррен, но вот если Бен проследит за ней… В общем, ему было даже страшно подумать, что все может начаться заново.
