– Представьте себе, что ко мне на консультацию пришел человек в состоянии депрессии, и я день за днем встречаюсь с ним, соглашаясь с его взглядами на жизнь, со всеми его представлениями. Как вы думаете, этот человек сможет измениться после подобных разговоров со мной?
– Конечно нет. Такое согласие значило бы, что вы так же удручены, как и ваш пациент, – отвечают мне.
Действительно, то, что человек услышит на консультации у психотерапевта, должно удивить его, шокировать. Он изначально будет чувствовать сильное отторжение по отношению к идеям психотерапевта. Наша работа требует сформулировать новые представления в самой мягкой и вразумительной форме, чтобы избежать излишнего сопротивления.
Что вы предпочтете: быть правым или выздороветь?
Не нравится людям менять свои убеждения. В целом можно сказать, что наше сознание очень сильно зашорено. Например, если мы против боя быков, а кто-то говорит нам: «Я сейчас расскажу тебе о корриде и приведу аргументы в пользу убийства быка на площади», мы первым делом выстраиваем психологическую стену и, пока собеседник приводит нам свои аргументы, думаем не о том, что он рассказывает, а о своих контраргументах. Мы не открыты для понимания его аргументов и уж тем более не готовы поменять свое мнение.
То же происходит с другими спорными темами, такими, например, как одалживание или аборты, левые взгляды или правые. При обсуждении этих и множества других тем нам не нравится менять свое мнение, потому что мы боимся перемен. «Во что я превращусь, если изменю свою точку зрения? Может быть, в кого-то, кто мне не по нраву…» – думаем мы.
По правде говоря, наша зашоренность тут не играет большой роли. В вопросах боя быков, абортов или политики наше мнение не имеет значения – мы в любом случае не сможем ничего изменить. Однако есть области, где открытость сознания имеет первостепенное значение. Таких областей по меньшей мере две: наука (если вы – ученый) и психология.
В моей практике было несколько случаев, когда люди были совершенно закрыты для чужого мнения, даже в процессе психотерапии. Встреча проходила за встречей, а человек только и делал, что противостоял всему, что я говорил. Я не прошу никого слепо верить в мои постулаты. Это было бы не раскрытием сознания, а сектантством, но мне хотелось бы, чтобы люди сделали над собой усилие, чтобы осмыслить, понять мои аргументы и, если возможно, проверить их. А именно – временно принять их в качестве своей жизненной философии, чтобы оценить, не улучшится ли при этом их жизнь.
У большинства этих напрочь закрытых людей за спиной были годы депрессии, это были настоящие профессионалы жалоб. У меня было по крайней мере два случая, когда мне пришлось сказать:
– Вам нужно перестать возражать против моих идей и принять те из них, которые помогут вам измениться.
– Я не хочу. Я никогда не стану менять свое мнение по тем вопросам, о которых мы говорили. Я отказываюсь меняться, – отвечали они.
– Ладно. Это ваш выбор. Но скажите мне, что вы предпочитаете – быть правым или выздороветь?
Некоторые пациенты предпочитали оставаться больными, и мы заканчивали нашу психотерапевтическую работу. У всех есть свобода выбора, каждый сам выбирает, что он хочет думать и как проживать свою жизнь, но мы, психологи, должны предупреждать людей о том, что некоторые догматические, инфантильные, суеверные и преувеличенные идеи оказывают очень вредное воздействие на эмоциональную сферу человека.
Однажды ко мне пришел мужчина 50 лет. Он приехал вместе с женой. Проблема была в том, что их 15-летняя дочь была лесбиянкой, и он никак не мог этого принять. С тех пор как он это узнал, он очень переживал – не спал ночами, весь день только и думал об этом и волей-неволей начинал ненавидеть свою дочь.
Мы обсудили проблему, и я сказал пациенту:
– Я могу понять, что, по вашему мнению, быть лесбиянкой – нехорошо, но с рациональной точки зрения я ни в коем случае не могу допустить, что это «очень плохо» или «ужасно».
– Но дело в том, что она будет страдать, потому что гомосексуализм очень порицается в нашем обществе! – ответил он.
– Верно, есть люди, которые отвергнут ее из-за этого, а другие не придадут этому практически никакого значения. Но нужно ли нам, чтобы нас любили все на свете? – спросил я у него.
– Но все же быть гомосексуалистом – плохо! – заключил он.
– Это спорное мнение. Например, я так не считаю, и многие другие люди тоже, – добавил я.
– Но это мое убеждение.
– Понимаю, и оно заставляет вас страдать. Разве вы это не видите? Разве вы не хотите научиться чувствовать себя лучше? – спросил я у него.
– Я хочу чувствовать себя лучше, но не меняя свои убеждения.
– Это невозможно. Вы должны выбрать: быть правым или изменить свои представления. Что вы выберете?
К счастью, этот человек выбрал перемены и сумел изменить ситуацию. Помню, на последних сессиях он рассказал, что даже начал сотрудничать с организацией, ведущей борьбу за равноправие гомосексуалистов. И, конечно, его отношения с дочерью тоже поменялись, став такими, как он хотел. Но прежде мне пришлось помочь ему принять тот факт, что у разных людей могут быть неодинаковые взгляды на одни и те же явления.
Может быть, читателю кажется ясным, что этому человеку следовало поменять свои представления, но когда речь заходит о наших собственных проблемах, все становится далеко не столь очевидным.
Уровни сознания
Однажды один из моих друзей, которого зовут Луис, рассказал мне любопытную историю, которая заставила меня задуматься о внутренней философии и уровнях ее глубины. Мой друг Луис – социалист и всегда утверждал, что деньги не приносят счастья. Помню, что в разговорах за кофе он доказывал, что мы не должны основывать чью-то ценность и значимость на его профессиональном успехе или количестве денег, которые лежат у него на счете в банке.
Но однажды, в личной беседе, он рассказал мне о ситуации, произошедшей с ним самим, которая доказывала, что он разделял эти идеи лишь на поверхностном уровне, а на более глубинном уровне в нем жили прямо противоположные идеи, которые боролись за верховенство в его представлениях о жизни.
Ситуация была следующая. Его пригласили на обед в дом нового друга его сестры Розы. Этот человек оказался музыкантом. И, хотя он не был особо известным исполнителем, дела его шли очень неплохо. Он жил в великолепном доме, увитом растениями, с бассейном и огромным садом. Кроме того, он был владельцем сногсшибательной спортивной машины.
В конце вечеринки все были очень довольны, и жена моего друга Луиса предложила организовать легкий ужин, на сей раз у них дома. Через несколько дней Луис сказал жене:
– Знаешь, думаю, будет лучше, если мы встретимся с Розой и ее другом на ужине в ресторане.
– Ну что ты! Мы сделаем паэлью, и он познакомится с нашим домом. Мы должны принять ответный визит! – сказала она.
