Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
«Хороший некромант должен быть слеп!» – говорил ему когда-то Учитель. Никакие узы, дружеские или родственные, ничто не должно сбивать с пути. Что бы ни видели глаза и ни слышали уши, сердце, наткнувшись на мертвенный холод, не должно ошибаться. То, что раньше было родным, после смерти становится чужим и опасным. Осторожность – еще один навык некроманта. Сила воли, сила мысли, самоконтроль.
В отличие от большинства некромантов, Учитель был набожным человеком. Поговаривали, что в молодости он даже служил священником в одной из церквей Северного Централа. Но Ану в это слабо верилось: Учитель обладал такими обширными знаниями о темной науке, для постижения которых нужно было всю жизнь заниматься только ей. Да и не тот он был человек, чтобы его приняли в святую обитель.
Конечно, Священный Централ не привечал темных магов, но и гонениям некроманты, будучи потенциальными наемными воинами, никогда не подвергались. На севере церковники относились к ним терпимо, понимая, что без них армия ослабнет. К тому же, мертвяки занимали места живых солдат, этим спасая множество людей от гибели в войнах. Видимо, поэтому церковь давно пересмотрела свои отношения с силами тьмы и их приверженцами. В оправдание этому среди северян даже ходила поговорка, что свет порой может ослепить и обжечь, а во тьме, бывает, можно спрятаться от врагов.
Однако несмотря на все это Учитель порой произносил такие богохульные вещи, о которых не рискнул бы заявить и отъявленный еретик. Но слова его всегда были настолько логичны и обоснованны, что Ану вздрагивал от страха и благоговения.
Учитель многое рассказывал Ану, но редко применял свои знания на практике. Чаще всего он упокоивал расшумевшихся зомби на поселковых погостах, изредка поднимал слабеньких мертвяков и павших животных, объясняя Ану, что и как нужно делать.
А потом Учитель оживил Хайди. Перед этим он долго думал и сомневался, но все же показал ученику этот страшный ритуал. Казалось, знание тяготило Учителя: он понимал, что не стоит его распространять, но не удержался и все же рассказал Ану о том, чего ему знать не следовало.
Темной ночью у дверей остановился катафалк. Мрачный кучер что-то шепнул Учителю и уехал, сунув тому в карман тугой кошелек с деньгами и оставив труп, с головы да ног укутанный мешковиной. Ану с Учителем поспешно унесли его в подвал. Юный некромант с удивлением рассматривал лежащего на сыром заплесневелом полу очень красивого, богато одетого человека…
Так был поднят самый первый из трех существующих ныне высших зомби. Свое имя – Хайди, мертвец назвал сам. Ану даже рот открыл от удивления, ведь этот зомби не только умел разговаривать, но и прекрасно помнил большую часть событий своей прошлой жизни.
О магии такого уровня Ану даже и не помышлял. Обычные зомби были просто телами, пустышками, накачанными энергией. О том, что падаль является прекрасным накопителем и проводником, знал каждый начинающий некромант. Для поднятия использовали природную силу, вернее, ее нижний слой, или поток: просто направляли его насквозь, через труп и этим возвращали ему способность двигаться, подчиняясь самым примитивным инстинктам.
В случае с Хайди, как объяснил Учитель, все оказалось гораздо сложнее, ведь для того, чтобы зомби мог пользоваться памятью и разумом – сложными функциями мозга, – ему была необходима душа. Воскресить умершего и вернуть ему отобранную душу мог лишь Всевышний Создатель, но Учитель сумел перехитрить даже Его. Он отдал мертвецу часть собственной души, понимая, какие у этого будут последствия.
«Мы поднимаем мертвых лишь ради греха, – сказал он тогда Ану, – ради убийств, ради войн, ради смерти. Выходит, нести кару за все эти страшные деяния должны мы сами. Запомни это, мальчик, и сто раз подумай, прежде чем повторить все, что ты увидел сегодня». Ану удивленно пожал плечами и наивно поинтересовался, зачем же тогда Учитель показал ему этот ритуал. «Ради жизни, мальчик, только лишь ради жизни. И ради спасения. Я хочу, чтобы нашелся когда-нибудь тот, кто сумеет довести мое знание до конца и научится воскрешать людей, а не поднимать мертвяков. Лишь поэтому я заговорил».
За всякое зло надо платить, но об этом многие забывают. Когда получаешь великую и запретную силу, начинает казаться, что беды и опасности обойдут тебя стороной. Но искушения порой оказываются слишком велики, и ты оправдываешь себя тем, что простой человек не может противостоять им. Но как же так получается, что великой силой человек пользоваться может, а нести за нее ответственность – нет?
Как там говорил Фиро – честь? Странный мертвец, но и его можно было понять. Чтобы хоть как-то удержаться в мире живых, нужно иметь цель. «Моя цель – прославить свое имя в битвах и вернуть честь рода», – так говорил Фиро. Сражаться во имя славы и чести он мог независимо от жизни и смерти. Пусть так. Пусть поступает, как хочет!
Ану сжал кулаки и нахмурился. Предательство. Он вздрогнул: от этого слова ему стало страшно. Табу. Запрет даже думать об этом. Но мысли о прошлом, как прорвавший плотину поток, хлынули в голову: о том, как Ану, ослушавшись запрета Учителя, сам оживил еще двух мертвецов. Он не хотел вспоминать обо всем, что было потом, и в панике обхватил голову руками.
Из мучительных воспоминаний его вырвал заунывный, тоскливый мертвячий вой. Это мертвяки почуяли тревогу своего повелителя. Услышав их, откуда-то из леса подал голос и Фиро. Он замер на большом валуне и закинул голову, наслаждаясь проходящим через горло ледяным потоком воздуха. Широ тоже не заставил себя ждать, даже бросил недоглоданную коровью кость, откопанную где-то у опушки леса.
Лагерь не спал до утра. Смелые гоблины и благородные рыцари сидели в своих палатках, боясь выглянуть наружу. Разгневанный и сонный Кадара-Риго поклялся содрать шкуру с бестолкового некроманта, позволившего устроить среди ночи этот концерт, но это утром, а сейчас сам дьявол бы не заставил его выйти из палатки.
* * *
Перед долгой дорогой потомственный сыщик Франц Аро успел ненадолго заехать в родное имение. Увитый виноградником одноэтажный дом дышал сонным покоем. Садовники подстригали газон на дворцовый манер и подвязывали розы белыми лентами.
По колючей траве, поджимая на бегу то одну, то другую жилистую лапку, навстречу молодому человеку бежала серая левретка в алом плетеном ошейнике, за ней еще одна, белая.
– Карла, Молли, – присев на корточки, Франц потрепал собак по ушам. Тут же поднялся, тщетно пытаясь разогнуть сутулую с детства спину. – Здравствуй, мама. Я ненадолго, дела.
Женщина, удивительно похожая на Франца, но чуть менее сутулая, подняла белую левретку на руки.
– Весь в работе, мой мальчик, как и отец, – дама коснулась щеки Франца холодными пальцами.
Под ее ногтями виднелись темные полоски забившейся земли.
– Мама, ты опять работала в саду? – Франц поймал ее руку и сжал в теплых ладонях. – Я видел отца при дворе, он заедет на неделе, и я обещаю, возьму отпуск, как только разберусь с делами.
Почти все драгоценное время Франц потратил на беседу с матерью. Наскоро собрав необходимые вещи, он погрузил кладь в небольшие седельные сумки и приторочил к седлу. Мать не отходила от него ни на шаг, восхищаясь статью и породой лошади, полученной сыном из личной конюшни принцессы Лэйлы.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
