Книга Дежа вю - Юлия Комольцева

Он жил без нее много лет и получал удовольствие от жизни. Правда, для этого ему пришлось измениться, сломить в себе многое – черты ли характера, взгляды или просто привычки. То был инстинкт самозащиты, ведь остаться прежним значило бы продолжать любить ее. А поверить в то, что любовь однажды закончится, пройдет, было невозможно. Поэтому Олегу пришлось избавляться от самого себя, впустившего в сердце боль.

Ему достаточно быстро удалось приноровиться к себе – обновленному. В конце концов, он всегда любил жизнь. Люди в большинстве своем не приводили его в восторг, но и дикого раздражения не вызывали, просто с ними было скучно. Ему хватало того, чем он владел: клавиатура, удобное кресло, тихий дом, где время от времени раздавался женский смех.

Он был вполне счастлив.

И мог бы снова стать счастливым после той встречи в ресторане у Китай-города… Но почему-то не стал.

В первый вечер он казнил себя, что ушел. Надо было остаться, поговорить, напомнить о часах, проведенных вместе. Ведь они незабываемы, эти часы, и к чему все усложнять, если их тела так понимают друг друга? Нельзя резать по живому, а они это сделали!

На второй вечер Олег дозрел до звонка и, выпив две бутылки водки, подготовил убедительную речь. Главным образом она сводилась к тому, что отказывать себе в удовольствии – глупо. Но Тина отключила сотовый, и речь осталась непроизнесенной.

На следующее утро он умирал с похмелья. А к вечеру решил во что бы то ни стало отыскать ее и предложить ей стать любовниками. А что? Вполне нормальная форма общения между взрослыми людьми. Они же на самом деле любовники, – то есть, были ими! – и, черт возьми, в этом нет ничего зазорного! Он должен убедить ее!

Иначе он просто сойдет с ума.

Вот эта последняя мысль и остановила его.

А, собственно, почему он должен сходить с ума? Он прекрасно обходился без нее все эти годы, спору нет, она – лучшая из женщин, но это еще не повод, чтобы потеряв ее, потерять и себя.

Он снова напился, запутавшись в своих рассуждениях.

На следующий день была встреча с редактором, ставшим за несколько лет если не другом, то достаточно близким приятелем. Он был приличным пройдохой, этот приятель, и хорошо разбирался в людях, иначе не продержался бы в своем бизнесе ни минуты.

Во время беседы с ним Олег обдумывал свою близость к безумию, и в конце концов редактор насторожился:

– Старик, да что с тобой сегодня?

– Обдумываю новый сюжет, – спустя минуту нашелся Морозов.

– Да? – не поверил тот. – Любовного романа, что ли?

– Почему?

– Потому что у тебя взгляд мечтательный, как у курсистки! – объяснил проницательный приятель. – Извини, но это меня уже достало! Я тебе ни слова не сказал, когда ты смылся с презентации, я тебе ни слова не сказал, когда ты опоздал на встречу на два часа! На два, Олег! А как ты обошелся с Григорьевым?! Такое впечатление, что ты его в упор не видел, а музыку, между прочим, он заказывает!.. Слушай, с этим надо что-то делать! Ну, была бы у тебя семья, я бы понял! Тут корячишься целыми днями, а дома жена пилит, у тещи климакс, у дочери вон – любовь до гроба, и она по этому поводу целый день истерики закатывает! У тебя тоже любовь, что ли?

Олег, не особо вдумываясь, кивнул. Потом возмутился:

– Да иди ты к черту! Какая любовь!

– Нет, правда, а что тогда? – Редактор смотрел испытующе. – Ты, может, жениться надумал, а? Предсвадебный синдром у тебя, может?

– Похмельный у меня синдром! – выкрикнул Морозов. – Ну, может человек раз в жизни напиться? Ну, два раза? Имею право!

– А причины? – деловито уточнил приятель.

– Да обыкновенные, господи, – устало вздохнул Олег, прислушиваясь к своим словам как будто со стороны. – Не жениться я собрался, а наоборот как раз. Типа развелся… Старая история, понимаешь?

Вот опять случайно встретились, и того… не срослось.

О как! Практически на подростковом сленге заговорил. И лицо сделал соответственное. Мол, обидно, конечно, что с этой телкой не получилось, но щас встряхнусь, побегу за новой.

– Да, – вздохнул сентиментально несентиментальный редактор, – старая любовь не ржавеет. А что не срослось-то у вас?

Олег фыркнул.

– Да у нее муж, дети. А я, сам знаешь, вообще не подарок. Да и на фига мне этот геморрой?

– А в чем тогда проблема? – лениво спросил тот, не ожидая, в общем, ответа.

Но он ошибся. Следующие сорок минут – редактор сверял по часам, – известный писатель, молчун и флегматик, рассказывал о женщине, путаясь в словах и деепричастных оборотах. Понять что-либо в его пространных речах было проблематично, и неблагодарный слушатель только вздыхал, косясь на часы.

– Тебе жениться надо, – резюмировал он, когда Олег наконец замолк.

– На ней? – испугался Морозов.

– На ней не надо, – со знанием жизни заверил редактор, – по любви женятся только идиоты!

– По какой любви? Иди к черту, – беспомощно огрызнулся писатель.

Редактор раздраженно полистал какие-то записи.

– Старик, это здорово, конечно, что ты билет поменял и еще на недельку остался, только я-то думал, ты о карьере печешься, – он вздохнул. – Ты свои проблемы решай, Олежек, решай. Я тебе как старший товарищ говорю – женись! Супруга, дети, ясли с горшком, то да се, отвалится эта барышня сама собой. Иначе крышка тебе.

Смирившись с тем, что толку от деловой встречи все равно не будет, редактор попрощался и пошел к выходу. Олег двинулся за ним.

К обеду он был в Отрадном, где жил еще один московский приятель. Тот, что помог ему пристроить стихи. Дело опять закончилось пьянством. А поздно вечером трясущимися руками Олег набрал домашний номер Тины.

Трубку взяла ее мать, Морозова она, к счастью, не узнала, но вежливо доложила, что дочка уехала отдыхать.

Вот тогда он разозлился по-настоящему. Он покажет ей отдых! Вот только она вернется, он сию же минуту объяснит ей, что она не имеет никакого права так его мучить!..