Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Егор настроил кондиционер, очистил лобовое стекло от успевшей налипнуть на него мошкары и только после этого добавил:
— Я хочу до тебя донести, что в том, что происходит с другими, мы не виноваты. Более того, мы почти не имеем к этому отношения.
— Говори прямо.
— Ты и так знаешь, о чем я. Но тебе непременно нужно, чтобы я сказал это вслух? Да? Ладно, — он вздохнул. — Ты не виновата в том, что происходило с Лилей.
— А кто виноват? Лиля? — отозвалась Лара, ощущая привычную потребность огрызнуться, когда разговор заходил о Лиле, но почему-то не находя на это нужной энергии.
— Виноват — вообще неподходящее слово. Просто все, что она делала и что чувствовала, делала и чувствовала она. Не ты. Не я. Она.
И прекращая дальнейшие споры, он вставил в магнитолу самый важный в этой поездке диск и перекрутил на нужный трек.
— Мы уже в Сибири, правда? Сижу я сейчас перед компьютером и одновременно еду и кручу головой по сторонам. И вижу перед собой эту самую Сибирь. Я заметила, в иностранном кино очень любят показывать Россию как Сибирь, для них ведь словно не существует ни нашего юга, ни нашей средней полосы, всюду одна Сибирь, потому что она непонятная. Огромная. Страна в стране. Она всегда меня так манила. Возможно, она уже объяснила мне то, чего я не знала раньше. Надеюсь на это, иначе зачем было все это затевать? — рассуждала Лиля. — Надеюсь, мы с ног до головы обрызганы репеллентом, иначе нас сожрут клещи, или комары, или мошкара, или все вместе. Надеюсь, в баке полно бензина, а то я читала, что после Красноярска нет толковых заправок, и можно застрять у обочины, голосуя с поднятой канистрой. Я вообще много на что надеюсь.
Лиля хихикнула и без предупреждений включила музыку. Это была совсем незнакомая, другая Лиля. Теперь она говорила о том, о чем обычно молчала, и даже музыка у нее была иная, непривычная. Вот сколько на диске было записано классики? Пара треков? Сейчас заиграла песня, которую Лиля никогда не ценила, в отличие от Лары. Пронзительная, грустная, но неизменно дающая силы надеяться. Заезженная, но по-прежнему волшебная «Knocking on heaven’s door»[9]. Раньше Лиля считала ее слащавой.
— Лара любит эту песню, — задумчиво проговорила Лиля, словно отвечая на вопрос. — В последнее время я понимаю почему. Я вообще начинаю осознавать, что мы с сестрой похожи куда больше, чем говорим. Только она смелая, а я трусиха. Так всегда было. Помню, однажды, в шестом классе, мы влюбились…
Встрепенувшись, неловко столкнув под сиденье мобильный телефон, Лара потянулась к магнитоле и нажала «стоп». Егор покосился на нее вопросительно, и она покачала головой, не желая ничего объяснять. Историю, которую хотела рассказать сестра, она и так знала отлично — а ему знать незачем.
В шестом классе они влюбились в одного и того же мальчика. Стоило Лиле упомянуть про него, как Лара уже вспомнила: таких пушистых ресниц, как у Юры, она не встречала больше никогда. После гибели отца он быстро повзрослел, и даже родители одноклассников поражались, как быстро это произошло. В десять лет он стал старшим в семье, взвалив на себя заботу о довольно беспомощной, очаровательной маме и младших сестрах. Тогда-то вкус Лили и Лары совпал, единственный раз в жизни. Сначала они не знали об этом, потом выяснили и поссорились. Но долго так продолжаться не могло. Их рассудил сосед-подросток, предложив каждой «на слабо» съесть горсть волчьей ягоды: кто съест, тот и победит в споре. Хорошо еще, сосед не знал о предмете спора, а близняшки молчали на зависть партизанкам. Обе помнили давний, еще мамин, наказ не есть этих ягод, чтобы не превратиться в волчонка. Но Лару, в отличие от сестры, это не остановило. Она набрала с куста с гибкими багровыми ветвями полную пригоршню мертвенно-белых, словно прозрачных, с голубоватым налетом ягод и ссыпала их в рот, а потом долго жевала, с замиранием сердца ожидая неминуемого: вот сейчас она покроется шерстью, у нее отрастут когти и желтые клыки… До сих пор она помнит на языке этот вкус, по-осеннему прохладный и довольно невнятный, ни сладости, ни горечи — и помнит ужас в глазах сестренки.
Все обошлось без последствий, даже без поноса. Верная слову, Лиля готова была отступиться от мальчика с пушистыми ресницами. Но и Лара отступила — ради сестры. А Юра так и остался выигрышем, который никто не востребовал.
Собравшись с духом, Лара включила следующую запись.
— Коль уж с нами, вероятнее всего, нет моей любимой сестры, придется мне и дальше выполнять вместо нее роль сказочницы. Хотя я, пожалуй, даже вошла во вкус. Теперь-то я понимаю моего Кузнечика. Это непередаваемое ощущение, когда ты уже знаешь легенду, она тебя будоражит, и хочется пересказать ее кому-то, донести до любимого человека и увидеть, как она завлекает и его. Как перед его глазами восстает из небытия. В этом вся суть фольклора — его не читают, а пересказывают. Им делятся. Куда там литературе, мы все такие же первобытные поселенцы, которых зачаровывают истории, рассказанные друг другу ночами у трескучего костра.
Мне не терпится оказаться на Байкале, представляю, как мы вымотались за эту дорогу. Точнее, не представляю. И пока мы все еще едем, я расскажу про него и про Ангару. Она ведь единственная река, вытекающая из озера — а впадает их больше трех сотен… Так вот. Давным-давно в каменном дворце жил могучий богатырь Байкал, и была у него красавица дочь Ангара. Ни в нарядах, ни в украшениях не знала она отказа, и все любили ее за добрый, хотя и непокорный нрав. И вот однажды отец задумал выдать Ангару замуж. Многие к ней сватались, а лучше других показался Байкалу витязь Иркут. Стал он уговаривать дочь быть благосклонной к Иркуту, но Ангаре тот не приглянулся. И когда на соревнования со всех земель съехались молодые воины, сердце Ангары пленил красавец Енисей, прибывший из-за гор. Лучше всех стрелял он из лука и скакал на лошади, а победы все посвящал ей.
Когда же разъехались гости, загрустила девушка. Настойчивее Байкал уговаривал ее дать согласие Иркуту, но Ангара продолжала упрямиться, и тогда отец заточил ее в подземелье, а сам отправил гонцов к Иркуту, чтобы тот к свадьбе готовился. Ангара умоляла своего стража Ольхона выпустить, пощадить ее, но тот был непреклонен. И тогда девушка взмолилась всем ручейкам и речушкам, чтобы высвободили они ее из плена. Настала ночь, заснул Байкал, заснул неуступчивый страж Ольхон, а ручейки принялись за дело. И к утру подточили гранитные уступы, пробили каменные стены девичьей темницы.
Вырвалась на свободу девушка и бросилась бежать. Избавилась она от сомнений и страха, выбирая вместо темниц новую, неведомую вольную жизнь там, впереди. Окликал ее отец, требуя вернуться, а когда она не послушалась, швырнул что есть силы ей вослед скалу, Шаман-камень. Но камень не причинил ей вреда. И Ангара понеслась дальше, махнув на прощание Иркуту. Витязь не стал ее догонять, хоть и не смог сдержать слез. А красавица все бежала и бежала, и рассыпала во все стороны нитки волшебных бус в дар людям. А когда очутилась во владениях Енисея, надела самые красивые бусы и такой предстала перед ним. Енисей кинулся ей навстречу, и больше они уж не расставались… Прошли века. Стал Байкал великим озером, реками обернулись влюбленные Енисей с Ангарой и грустный Иркут. И только бесчувственный страж Ольхон превратился в камень.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
