В киоске у дорожки Райли купила им фруктовую шипучку, от которой губы у них стали фиолетовыми.
— Алиса, как это получилось, что у тебя нет бойфренда? — спросила Райли, пока они спускались с холма в сторону дороги.
— Что?
Они остановились на террасе, выходящей к фонтану «Бетесда» и озеру прямо за ним.
— Ты красивая. Если б захотела, легко могла бы найти себе кого-нибудь.
Алиса попыталась не выказать своего удивления. Она улыбнулась, обнажив фиолетовые зубы.
— Райли, о чем ты говоришь? Почему у тебя нет бойфренда?
Алиса старалась говорить шутливо, однако Райли взглянула на нее чуть более серьезно, чем ей хотелось бы.
— Боюсь, мое сердце этого не выдержит, — сказала она.
Обычно Райли с готовностью включалась в подтрунивание друг над другом, но в тот день у нее был иной настрой. Ее ответ расстроил Алису.
— Мое, может быть, тоже.
— Да перестань.
— Ладно.
— Это все из-за Пола?
Алиса постаралась, чтобы мысли опережали ее, а не разбегались в стороны или отставали. Слова нашлись не сразу, даже самые простые.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела вас вместе прошлым летом.
На одно безумное мгновенье Алиса подумала прикинуться ничего не ведающей дурочкой, но это было бы неправильно. И еще она подумала, что, прежде чем каяться во всех грехах, она попытается узнать, что именно видела Райли. Однако их доверительные отношения не нуждались в такого рода уловках. Это годилось для людей, стоящих по разные стороны правды, но Алиса знала, что они не такие.
— Мне очень жаль, — в конце концов сказала Алиса.
— Чего жаль? — спросила Райли.
— Жаль, что так получилось. Прости меня за все. Зря я тебе не сказала, и ты узнала обо всем сама.
Райли бросила палочку от мороженого в контейнер для мусора.
— Ты не обязана обо всем мне рассказывать, — сказала она.
— Но об этом я должна была рассказать.
Какая-то коричневая дворняжка остановилась и стала обнюхивать Алисину ногу. Алиса рассеянно потрепала ее за ухо, Райли тоже.
— Ты думала, я обижусь, — сказала Райли.
Алиса повернулась и заглянула сестре в лицо. Лицо это выражало нетерпение, и пытаться увильнуть было бы бесполезно.
— А ты обиделась?
Райли поставила локти на загородку и уперлась подбородком в ладонь. Она ответила не сразу. Алиса оценила то, что Райли доверяет ей настолько, что может обдумать ответ в ее присутствии. Райли доверяла ей даже после того, что она совершила.
— Может быть, но я больше испугалась.
Алиса кивнула. Пожалуй, она еще никогда не слышала, чтобы Райли говорила, что чего-то боится.
— Чего же ты испугалась?
Райли стала покусывать губы.
— Я боялась, что потеряю вас обоих. Что вы будете жить дальше без меня.
Алиса снова кивнула. Она прикоснулась к пряди темных волос Райли, отросших до плеч.
— И я этого боялась. Поэтому мне так жать.
Прямодушие — вещь трудная. Так думала Алиса, усевшись той ночью на кровати с вязальными спицами и мешочком пряжи. Недавно она начала для Райли новый шарф, однако не стала ей об этом говорить, потому что Райли могла подумать, что Алиса слишком с ней возится, и рассердилась бы. Если уж вы позволили себе проявить прямодушие, оно не может заключаться лишь в какой-то одной части вашей жизни. Это как ядовитый плющ или заносчивый гость у вас дома. Раз уж он завелся, вы не прикажете ему, что делать. Надо серьезно бороться с ним, чтобы не дать ему взять верх.
Прямодушие требовало от Алисы такой любви к сестре, которая могла показаться даже опасной, учитывая шаткое положение Райли на земле.
— Иногда мне хочется рассердиться на нее, — призналась мать Алисе несколько недель тому назад. — Я думаю о том, что она вытворяет и от чего я схожу с ума. Но я-то понимаю — все это ради того, чтобы мне было легче.
С того времени Алиса много раз размышляла на эту тему. Было искушение воздвигнуть стену между собой и Райли. Алиса выдумывала причины, позволяющие не любить Райли. Ибо чем теснее близость, тем сильнее тоска, ожидающая ее по ту сторону света.
Был еще один момент, когда вклинивалось прямодушие и выставляло свои требования. Будучи честной с собой, Алиса была не в состоянии дистанцироваться от Пола. Несмотря на то что после поездки на Файер-Айленд она не видела его и не разговаривала с ним несколько недель, он снова занимал ее мысли. Она скучала по нему.
Вы можете испытывать какие-то чувства или найти способ сдержать себя. Но, уж коли вы что-то чувствуете, невозможно себя запрограммировать. Когда вы даете себе волю, это и есть главная беда. Такая сумятица возникает из-за этих самых чувств!
— Твоя? — спросила Алиса, взяв в руки старую книгу в твердой обложке — «Гекльберри Финна».
Вернувшись домой после работы в саду консерватории, она нашла Райли в гостиной. Та лежала на диване под пледом, хотя в квартире было тепло.
— Это все Пол. Он мне читал. Заглянул к нам и прочитал мне несколько глав.
Усевшись с вязанием, Алиса снова затосковала.
— Люблю эту книгу, — сказала она.
Она села на то место, где сидел он. Ей казалось, она чувствует тепло, оставшееся от него на диване. Немного погодя она сняла туфли и носки и легла на спину напротив Райли, «валетом», как это они обычно делали.
— Было хорошо. Мы говорили о его отце. Он принес с собой те старые снимки и показал их мне.
— Правда?
— Да.
— Обычно он не говорит об отце.
— До этого не говорил ни разу. Он просил меня рассказать все, что я вспомню.
Алиса была в состоянии вообразить себе тепло, оставшееся от Пола на диване, но вот этого вообразить не могла.
— И ты рассказала?
— От души старалась, — ответила Райли. Она просунула палец в переплетение пледа. — А еще он спрашивал про тебя.
— Серьезно? И что ты сказала?
Алиса притворилась, что ей это безразлично.
— Я сказала, что все хорошо, но что, по-моему, тебе надо завести парня.
Несмотря на некоторую скованность, Алиса хихикнула.
— Да нет же!
— Правда.
— И что он сказал?
— Он был искренним и сказал, что он бы этого не хотел.
Алиса почувствовала, что брови у нее взлетели так высоко, что вполне могли скрыться под волосами.
— Он это сказал?
Райли с минуту молчала. Потом целиком закуталась в плед.
