Пока Рич просматривал дневник Бретта Аткинсона, я разглядывала рисунки на стене. Один из них меня невероятно зацепил, прямо-таки булавкой пришпилил к пробковому стенду. Нарисованы были мужчина и женщина средних лет, обнимающие друг друга за талию, но с плоскими, без выражения, лицами. Под рисунком была подпись.
Я узнала почерк.
Эти буквы мы уже видели на титульных листах книг, оставшихся в домах жертв поджогов.
— «Requiescat in leguminibus», — прочитала я по слогам. — «Покоятся…» где?
Рич меня не слушал.
— Тут у Аткинсона карта в компьютере, — сказал он. — Звездочками помечены Сан-Франциско, Пало-Альто, Монтерей. Нереально, ты погляди — фотографии домов, которые они сожгли! Это же доказательства, черт побери!
Так оно и было.
Я смотрела через плечо Конклина, который открывал веб-страницы, просматривая поиск информации по каждой из погибших семей, включая имена детей и даты пожаров. Много времени прошло, прежде чем я вспомнила заинтересовавший меня рисунок.
— Requiescat in leguminibus, — настойчиво повторила я Ричу.
Он подошел к стене и посмотрел на портрет предполагаемых Аткинсонов, прочитал подпись.
— Leguminibus — означает, кажется, «овощи». По-моему, люди на рисунке сильно смахивают на овощи вроде бобов или гороха…
— Горох?! — заорала я. — Господи Иисусе!
— Что, что такое? — забеспокоился Рич.
Я во весь голос позвала Джейкоби, осматривавшего дом с людьми шерифа, и первая нашла лестницу в подвал. Конклин и Джейкоби спустились за мной. Морозильник был горизонтальный, вроде сундука, невероятно большой.
Я открыла крышку. Сразу потянуло холодом.
— Requiescat in leguminibus, — сказала я. — Покоятся в горохе.
Я начала перекладывать пакеты замороженных овощей, пока не увидела под ними лицо женщины.
— В этом ящике места на двоих хватит, — пробормотал Джейкоби.
— Угу, — промычала я, продолжая раскопки.
Судя по приблизительному возрасту, я наверняка нашла Мойру Аткинсон, одетую в лучшее платье и замерзшую насмерть.
ГЛАВА 122
На следующий день, облаченная в новую синюю форму, вымыв волосы тринадцать раз и еще один — наудачу, я вошла в анатомичку. Клэр стояла на верхней ступеньке шестифутовой стремянки, наведя свою «Минолту» на обнаженное безголовое тело Меки Веттер. Снизу Клэр выглядела огромной, а сооружение — весьма шатким.
— Неужели больше некому это сделать? — с неудовольствием спросила я.
— Я уже закончила. — Она начала спускаться, по одному осторожному тяжелому шагу за раз.
Я показала на женщину на оцинкованном столе:
— Могу сэкономить тебе время, случайно знаю причину смерти жертвы.
— Видишь ли, Линдси, я все равно обязана это сделать для доказательной базы.
— Ладно, но просто чтобы ты знала: вчера твоя пациентка окатила меня кровью, осколками костей, фрагментами волос, не говоря уже о мозгах. Знаешь, на что похожи на ощупь кусочки мозга?
— На теплый жевательный мармелад вроде мишек Гамми? — сразу ответила Клэр, широко улыбаясь.
— Гм. Ну да. Точно.
— Одним из моих первых дел было самоубийство. — Клэр сделала Y-образный разрез, проведя скальпелем от ключиц до лобка миссис Веттер. — Старый солдат свел счеты с жизнью, приставив под подбородок дробовик двенадцатого калибра. Я, вчерашняя студентка, зашла в трейлер, где он жил, наклонилась над телом, лежавшим в огромном мягком кресле, и начала делать снимки, а копы трепались и смеялись…
— Над чем?
— Не знаю. Это и обидно, подруга.
Я захохотала — впервые за долгое время.
— Ну вот, стою я над трупом буквой «зю», а примерно четверть мозга того мужика медленно отклеилась от потолка, сорвалась и шмякнулась мне вот сюда, за ухо. — Она шлепнула себя по шее, а я оценила ее рассказ хорошим смачным гоготом. — Как я и сказала, теплый жевательный мармелад. Ну, прошло-то как? — осведомилась Клэр.
— А что тебя интересует? Допрос дьявольского отродья твоей пациентки или встреча с мэром?
— И то и другое, дорогая. Я пробуду здесь всю ночь — благодаря твоим крылатым друзьям наш склеп не пустует.
— Ну, сперва о Веттере, коротко и ясно. Он тут же спрятался за спину адвоката — дескать, ему нечего сказать. А если и раскроет рот, то готова спорить на сотню долларов, будет утверждать, что убивал и мучил его приятель, а он просто смотрел.
— А что это изменит? Убийца или пособник, он все равно получит смертельную инъекцию. Да и вы стали свидетелями того, как он убил эту бедную женщину.
— Не только мы, еще тридцать спецназовцев. Но ради родственников погибших я хочу, чтобы он признался во всех убийствах.
— А с мэром как прошло?
— Ха! Сперва мы с Конклином обменялись смачными шлепками ладоней, а Джейкоби чуть не плакал — так нами гордился. Я думала: о, наконец-то мы сможем вытащить раскрываемость из подвала хотя бы до первого этажа, — и вдруг заходит разговор, у кого право первым приняться за Веттера, ведь убийства он совершал не только у нас, но и в Монтерее, и в Санта-Кларе, и… Клэр, дорогая, что с тобой?
Лицо Клэр исказилось от боли. Она уронила скальпель, и тот звякнул о стол из нержавеющей стали, схватилась за живот и подняла на меня полные ужаса глаза.
— Слушай, воды отошли! Линдси, мне же еще три недели ходить!
Я вызвала «Скорую» и помогла подруге сесть. Через минуту дверцы машины «скорой помощи» распахнулись, и два темнокожих санитара с носилками бодро вошли в патотделение.
— Что случилось, док? — спросил тот, кто был помассивнее.
— Угадай, кто здесь рожает? — огрызнулась я.
ГЛАВА 123
В связи с тем, что малютка Руби Роуз появилась на свет немного недоношенной, мы все надели стерильные розовые бумажные больничные халаты, шапочки и маски. Клэр выглядела так, словно ее четверть мили тащил трактор-тягач, но сквозь бледность пробивался радостный румянец. Поскольку радость заразительна, мы тоже пребывали в эйфории и все время хихикали.
Синди с гордостью распространялась о своем интервью с дядей Ханса Веттера, а Юки, набравшая пару унций веса после того, как оправилась от отравления ЛСД и чудом избежала смерти от рук Джейсона Твилли, фыркала над шутками Синди. Девчонки сказали мне, что я выгляжу сексуальной и, пожалуй, счастливой, то есть так, как мне и полагается, поскольку я живу с идеальным мужчиной.
— Сколько еще ждать? — снова спросила я Клэр.
— Терпение, подруга. Ее принесут, когда она будет готова. Съешь еще печенья.
Только я затолкала в рот клейкое печенье в шоколаде с грецкими орехами, как дверь палаты открылась и вошел Конклин. Он тоже был в халате, шапочке и маске, только голубого цвета. Оказалось, Рич один из немногих мужчин, которые классно выглядят даже в дурацком наряде. Прекрасные карие глаза радостно блестели.
