Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Едва он ступил на помост, в зале грянуло: «Аве, цезарь!» Люди стояли по обе стороны возвышения, и Клим видел сотни обращенных к нему лиц, твердые черты мужчин, мерцающие женские глаза, улыбки юных девушек, блеск вплетенных в волосы драгоценных камней, мягкое колыхание одежд, перьев, прозрачных вуалей. Четыре царедворца шли перед ним и столько же позади. Двигались они неторопливо, чтобы собравшиеся могли рассмотреть короля далекой Хай Бории, победителя демонов, избавившего их землю от злобных чудовищ. Они шли в тишине, и Клима приветствовали лишь жестом рук, чертивших знаки Благого Господа. У синей завесы сановники расступились, пропуская Клима вперед, и когда он коснулся шелка, снова послышалось: «Аве, цезарь!»
Под этот клич он раздвинул занавес, вошел и замер на месте. Раскрыл рот, закрыл его, раскрыл снова и пробормотал:
– Мабака! Черт меня побери!
Седой старец, сидевший у стола, улыбнулся.
– Мабака, мой король? Я не знал, что ты говоришь на тангутском!
– Это единственное известное мне слово, – промолвил Клим, совладав с изумлением. – И оно, как я подозреваю, не из приличных.
Старик захохотал, по его лицу разбежались лучики морщин.
– Так и есть, так и есть! Совсем не из приличных! Но я, кажется, плохой хозяин. Садись поскорее к столу, налей вина себе и мне, и мы выпьем… выпьем… За что же?
– Во здравие хозяина, – сказал Клим.
– Мое здравие неизменно уже столько лет, что ты и представить не можешь. Выпьем лучше за то, чтобы путь твой был легким, чтобы не встретились тебе противные ветра, морские чудища и разбойники и чтобы добрался ты в свою землю в полном благополучии. Согласен?
Клим кивнул, и они выпили. Вино было терпким, густым и слегка кружило голову. Из-за занавеса доносился негромкий гул голосов, смех и звон посуды, – должно быть, знатные гости тоже приступили к трапезе. Иоанн ел с аппетитом, не забывая о вине, шутил, расспрашивал Клима о хайборийских обычаях и мельком обмолвился, что если Ашрам Абара, носитель семисвечника, захочет остаться в северных землях, то у него возражений нет. Клима это очень порадовало, в его голове тут же закрутились планы насчет давней задумки, Королевской Академии наук. Ашрам Абара был, без сомнения, мудрецом, а также человеком, повидавшим мир; объединить его с Дитбольдом, алхимиком Уненом и Бахлулом ибн Хурдаком, и для Академии есть уже четыре кадра.
За столом они просидели часа два, наслаждаясь непринужденной беседой и искусством дворцовых поваров. Затем Климу показалось, что пресвитер начинает уставать, ест и пьет без прежней охоты, а разговор прерывается паузами. Выпив за процветание Иундеи, Клим отодвинул тарелку, сполоснул пальцы в чаше с теплой водой и испросил разрешения удалиться. Очевидно, эта мысль была правильной. Не возразив, Иоанн осенил его знаком Благого Господа, пробормотал: «Да пребудет с тобой сила!» – и устало откинулся на спинку кресла.
Клим шагнул к синей завесе, расшитой золотом, остановился и бросил последний взгляд на великого пресвитера. Каким же запомнить его?.. Черноволосым юношей с гладкой кожей или седовласым старцем, чье лицо изрезали морщины?.. Он так и не справился с этим парадоксом, когда Иоанн внезапно произнес:
– Мне кажется, славный мой цезарь, что, появившись здесь, ты был удивлен. Хочешь спросить о чем-то? Что-то узнать?
– Нет, – ответил Клим. – В крепости Хванчкала я познакомился с мудрым чародеем по имени Мабахандула. Однажды он сказал: у каждого своя чаша с ядом, и заглядывать в нее не стоит.
Склонившись в глубоком поклоне, он повернулся и вышел.
И все же Клим лукавил, – любопытство мучило его. Что-то с пресвитером было не так; он вроде бы существовал вечно и даже в разных ипостасях, однако его присутствие в юдоли земной казалось эфемерным. Почему?
Знатные люди Иундеи разъехались на другой день, и дворец снова стал тихим и почти безлюдным. Слуги и сановники в белом скользили из зала в зал будто призраки, стараясь не нарушить тишину, цветники и сады опустели, и чудилось, что все это место накрыто пеплом давно минувших времен. В гавани Клима и его спутников ждал корабль Синдбада, готовый выйти в плавание на утренней заре. Нехитрый багаж путников был уложен и перенесен на судно, с хозяином дворца и владыкой этой страны Клим распрощался, и не было ничего, что оставалось тут, – ничего, кроме осколков хрустального шарика и темнокрылой бабочки. Но память о сне он уносил с собой.
В эту последнюю ночь Клим оставил свои покои, решив прогуляться в дворцовых садах. Он не заметил, когда к нему пристроился баюн – тотчас же у дверей башни или спустя три-четыре минуты и сотню шагов. Вдруг обнаружилось, что кот рядом, у правой его ноги; лапы ступают неслышно, уши торчком, и на морде задумчивое выражение.
Некоторое время они шли молча. Потом хатуль мадан сказал:
– Чудится ммне, что твое величество в каком-то затрруднении. Поделишься своей заботой?
– Поделюсь, – ответил Клим. – Один раз встретил я Иоанна молодого, другой раз встретил старого, и оба мне симпатичны. Теперь гадаю, где истина. Возможно, нет ее вообще, и встречался я с людьми, нанятыми пресвитером? Просто с лицедеями? Или с тенями, как ты мне однажды сказал?
– Ошибаешься, – раздалось в ответ. – Тень тени ррознь, и ммне всякая тень – пустота и обманка. В тех, что были явлены тебе, есть частица сущности прресвитерра.
Сказав это, кот замер с поднятой лапой, склонил голову к земле и будто бы задумался. Потом вздернул хвост и произнес:
– Иди за мной. Покажу тебе то, чего никто ммне видел.
И повел он короля в подвалы, к незаметному проходу за огромными винными бочками и к спуску за ним о семидесяти ступенях, в конце которого темнела массивная дверь с врезанными в дерево письменами. Как и почему растворилась она перед котом, Клим не ведал, но так произошло. И попали они в чистую сухую галерею, со стенами, облицованными гладким камнем, и камень тот слегка светился, так что полной тьмы в подземелье не было.
Вдоль стен тянулись здесь широкие ложа с людьми, которые выглядели спящими, хотя слух не улавливал ни их дыхания, ни других звуков, которые обычно сопровождают сон. Все мужчины – совсем юные или молодые в расцвете лет, в более зрелых годах и седобородые старцы… Похоже, их было не меньше сотни; каждый лежал на спине с закрытыми глазами, легкая ткань окутывала тела до плеч, так что Клим мог разглядеть их лица. Вслед за котом он шагал вдоль ряда спящих, отмечая, что тут не только смуглые иундейцы, но есть северяне, подобные жителям Хай Бории, и люди неведомых ему рас и племен. Ни звука не раздавалось в галерее; оба, кот и человек, двигались бесшумно.
Он миновал ложе старца, с которым встретился во время пира, и замер около юноши с оливковой кожей и черными волосами. Взглянул в его спокойное лицо, протянул руку, будто желая коснуться лба или щеки, но, так и не закончив движения, отдернул ее обратно. Посмотрел вниз, на кота, и спросил:
– Что это значит?
– Здесь тени прресвитерра, ипостаси, в коих он является в мирр. Но ненадолго. Я заметил, что он быстррее устает, чем век или два назад. – В словах баюна звучала печаль, хвост был опущен. – Ему все трруднее оживлять свои тени, но он старрается, очень старрается. Не хочет уходить из мирра.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
