За маленьким столиком, уставленным пивом и закусочной снедью, уже сидели Рапсод в маске «Сталин» и Бестиев в маске «Рузвельт». То, что Рапсод сидел в маске «Сталин», показалось Н.Р. абсолютно логичным. «Но почему этот засранчик нарядился Рузвельтом? — подумал он. — Из него такой же Рузвельт, как из меня — Черчилль…»
— Привет участникам Ялтинской конференции! — бодро крикнул Н.Р.
— Садись, дорогой! Гостем будешь, — сказал Рапсод.
— Здорово, Бестиев! — сказал Н.Р.
Вертикальные извилинки Бестиева мгновенно застучали в голове, выстраивая правильный ответ: «Раньше он со мной не здоровался совсем. Теперь поздоровался как с равным. То ли его опустили, то ли он считает, я поднялся. А может быть, его опустили, и он поздоровался со мной как с равноопущенным?.. Или его не опускали и он поздоровался со мной пренебрежительно, как с вечно опущенным?.. Если я скажу ему: „Здорово, Н.Р.!“ — а его не опускали, он обидится и затаится».
Не в силах найти правильный ответ, извилинки зазвенели и застыли, и Бестиев сказал:
— Да. Хорошо здесь.
— Сейчас досмотрим сэриал и приступим, — говорит Рапсод.
Камера панорамирует с маски Сталина на маску Рузвельта, затем — на маску Черчилля и далее — на телевизионный экран, в котором группа вооруженных молодых парней в банданах садится в вертолет.
— Они их выследили, — комментирует Рапсод.
— Кого? — интересуется Н.Р.
— Анхелиту и Кошмарио… Сучонок Крузейро настучал, что они отдыхают на озере Титикака. Теперь им конец…
Вертолет поднимается вверх. Звучит «Муча» в тревожном варианте. Анхелита и Кошмарио плещутся в Титикаке… Звучит «Муча» в нежном лирическом варианте…
Вертолет летит… Звучит «Муча» в тревожном варианте…
Кошмарио увлекает Анхелиту под воду и целует ее в губы… Звучит «Муча» в нежном лирическом варианте…
Вертолет летит… Звучит «Муча» в тревожном варианте…
Реклама…
— Ладно. Все ясно, — говорит Рапсод и выключает телевизор. — Вот, Бестиев, — продолжает он говорить, — сколько у нас с Н.Р. по жизни связано… Правда, Н.Р.?
— Да уж, — говорит Н.Р., — связано много.
— Только смерть нас развяжет… Правда, Н.Р.?
— Да уж, — добродушно соглашается Н.Р., — смерть всех развяжет… Даже тех, кто не связан.
— Но мы не позволим смерти доводить нас до лишней крови, — продолжает Рапсод. — Мы договоримся. Кто из нас двух будет мэр, тот и будет мэр. А кто из двух нас нэ будет мэр, то тот у того, кто будет мэр, станет левой рукой…
— Зачем же левой? Правой рукой, — улыбается Н.Р.
— А я левша! — хохочет Рапсод. — Верно, Бестиев?
— Да-а… Хорошо здесь, — кивает Бестиев.
— Хорошо, Рапсод. Ты будешь моей левой рукой, — соглашается Н.Р.
— А ты — моей правой, — многозначительно говорит Рапсод. — Значит договорились… Вот тут Бестиев придумал одну крыантивную популярную идею. Это позволит одному из двух нас, кто будет мэром, и другому из двух нас, кто будет его рукой, завоевать народное доверие… Сам скажешь, Бестиев или мне доверишь?
— Да-а… Хорошо здесь, — кивает Бестиев.
— Я знал, что ты мне доверяешь, — улыбается Рапсод. — Так вот. Народ наш любит жаловаться… То с приватизацией надули, то с пирамидами кинули… Теперь вот зарплату вовремя нэ платят… Хотя деньги у народа есть… Так вот. Создаем общественный фонд заработной платы… Пиарим, рекламируем, разъясняем, комплектуем очереди добровольцев, желающих положить деньги в фонд заработной платы, и из собранных средств выплачиваем в срок заработную плату. Каждый месяц. И народные нэрвы успокаиваются, а то то Чечня, то цунами… Я правильно изложил, Бестиев?
— Да-а… Здесь очень хорошо, — кивает Бестиев.
— Я правильно изложил, — продолжает Рапсод. — Это даст нам возможность мэрить в Мухославске два-три срока, а там поглядим… Если ты, Н.Р., согласен, вот тебе моя рука…
И Рапсод протягивает Н.Р. правую руку.
— Ты же, Рапсод, левша, — поддевает Н.Р.
— Извини, дорогой, — совсем забыл, — говорит Рапсод и протягивает Н.Р. левую руку.
Они обнимаются и целуются.
— А я со своей стороны, мамой клянусь, до самых выборов нэ буду обгрязнять твое имя на взаимной парытетной основе, — говорит Рапсод.
— Тем более что Гайского, хлябь его твердь, больше нет… — добавляет Н.Р.
— Да, — крестится Рапсод, — чтоб ему там… земля была с пухом!.. А теперь — вперед! Я угощаю! Расслабимся… Девочки… Туда-сюда… Амнонимность полная. — Он звонит по мобильнику: — Женский батальон на месте? Отлично!.. Смело, товарищи, куда? В ногу! Конечно, в ногу!..
Сталин, Черчилль и Рузвельт проходят в «Танцзал»…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Бьют низы, отражаясь где-то за грудиной.
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Дергаются три оранжевых и три синих силуэта.
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Спариваются, расходятся, меняются…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Соединяются в хороводе…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Беби темноокая…
Бдум-бдум…
Девочка нерусская…
Бдум-бдум…
Для других — широкая…
Бдум-бдум…
Для меня ты — узкая…
Бдум-бдум…
Что-то между ног твоих…
Бдум-бдум…
Притаилось белкою…
Бдум-бдум…
Для других — глубокая…
Бдум-бдум…
Для меня ты — мелкая…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Спасибо-о-о-о!..
Бдум.
Наступила тишина, и приоткрылись двери трех «Интимных уголков»…
Рапсод втащил свою пару в «уголок» и прикрыл дверь. В тусклом освещении он увидел на ней маску «Мерилин Монро». Это возбудило его, он привлек ее к себе и стал нежно поглаживать, пытаясь нащупать хотя бы одно эрогенное место. На левой ягодичке рука Рапсода ощутила небольшое шершавое уплотнение. Он слегка сдвинул маску и прошептал еле слышно в левое ушко своей партнерши:
— У моей младшей доченьки такая же родинка… Она провела рукой по его правой лопатке и пролепетала:
— У моего отца такой же шрам на этом месте… Рапсод отшатнулся и сорвал с нее «Мерилин Монро». Перед ним стояла его младшая дочь Мельпомена.
Она сняла с него «Сталина»:
— Какой позор!.. Бедная мама!..
— Протрепешься маме, — прошипел Рапсод, — скажу ей, что ты платная шлюха!..
Они надели маски, выскочили из «уголка» через другую дверь и плюхнулись в бассейн. Им необходимо было успокоиться…
