– Странно. Я чувствовала себя так уверенно, взламывая дверь моего бывшего дома, – говорю я, когда они обе сидят у меня за столом с остатками обеда, который мы только что завершили.
Все окна распахнуты. Дом благоухает ароматом распустившейся в саду сирени.
– Что-что ты взломала? – спрашивает Тина. Она наливает себе чашку горячей воды. Ее новейшая супердиета заключается в выпивании шести чашек воды в день.
Джуди тоже налила себе чашку и бросила туда пакетик яблочного чая с корицей.
– Мне хочется натуральных ароматов, – говорит она.
Ожидая, пока заварится чай, она рассказывает Тине о нашей грабительской вылазке.
– Боже мой, Лиз! Ты? Вот уж никогда бы не подумала. Ты всегда выглядела такой святошей. Хотя я также не представляла, что ты способна забеременеть от кого-то другого, кроме твоего…
У нее слишком смуглая кожа, и я не могу разобрать, покраснела она или нет.
– А ты не боишься, что эта осмелевшая святоша может заткнуть твой болтливый рот, – говорю я.
Тина вдруг совсем притихла. Я подумала, что она смутилась. Но как выяснилось позже, она задумалась.
* * *
Через три дня в семь тридцать утра Тина барабанит в мою дверь. Я еще даже не вставала с кровати.
– Как же я проголодалась. Доброе утро, – говорит она, направляясь на кухню.
Я сонно достаю сок, молоко, клубнику, джем и масло. В стенном шкафу она обнаруживает рисовые хрустящие хлопья и убирает джем и масло в холодильник. Мы ставим на стол пиалы.
До половины наполнив свою пиалу ягодами, она бросает сверху горсть хлопьев и осторожно, по бортику, наливает столовую ложку молока, чтобы оно пролилось на дно, не замочив рисовых хрустелок.
– Терпеть не могу размокшие хлопья. И не люблю хрустящую и трескучую шипучесть. Смотри, как хорошо класть ягоды на дно, тогда они остаются сухими. А где у вас салфетки?
– В верхнем ящике, слева.
Она с жадностью проглатывает содержимое плошки. В процессе поглощения пищи она роется в своей сумочке и достает копии отзывов.
– Это все, что я смогла отыскать. Я уверена, там есть еще что-то.
– Как ты эти-то раздобыла?
– Примерно тем же способом, каким ты заполучила свой компьютер, – бурчит она с набитым ртом.
Ее по-прежнему безымянная разведчица отказалась рыться в документах, до которых ей нет никакого дела. Однако она очень охотно сделала оттиски ключей от архива и от кабинета директора. Отдавая оттиски ключей, она поведала Тине, где именно находятся нужные ей документы.
Тут Тина начинает накладывать себе вторую порцию хлопьев и включает чайник.
– Хочешь чайку? – спрашивает она меня.
– Нет, я хочу дослушать историю. Скорее. – Я кручу в руках документы, боясь заглянуть в них.
Тина пожимает плечами.
– Пожалуйста. В общем, я сделала дубликаты ключей. Потом спряталась в дамском туалете административного здания, пока его не закрыли. Потом дождалась полночи. В это время охрана уходит в свою каморку до утра, хотя иногда они делают короткие проверочные обходы.
– Ты понимаешь, что было бы, если бы тебя поймали?
– Ничего не было бы. Я бы сказала, что заснула, и мне пришлось дожидаться утра.
– В кабинете директора?
– Пожалуй, это было бы труднее объяснить. Но все ведь закончилось хорошо. В любом случае я не так уж долго делала копии этого барахла. Потом вернулась обратно в туалет, а когда первые студенты пришли туда облегчиться, я вылезла оттуда и примчалась сюда.
«Потеря дара речи» – это несколько избитое выражение. Но не в данном случае. Эта девица действительно организовала ограбление, и не где-нибудь, а в кабинете директора.
– Любой смышленый малец в гетто знает, что, если тебе не дают то, что ты хочешь, надо самому взять желаемое. Будет ли у меня шанс немножко вздремнуть? А потом можно будет позвонить твоему адвокату и выяснить, что мы сможем с этим сделать.
Я устраиваю Тине спальное место на кушетке балкона. Потом оставляю сообщение на автоответчике Кэрол.
Я читаю эти отзывы. Мне не верится, что эти студентки дали мне плохие отзывы. У меня были отличные отношения со всеми, за одним исключением. Самым невероятным был отзыв Мэри О'Брайен.
– Так что же именно она написала? – спрашивает Кэрол, с упором на «именно».
Она согласилась встретиться со мной и Тиной тем же утром. В машине Тина еще пребывает в полудремотном состоянии, но, выдув у Кэрол две чашки кофе, оживает.
У моего адвоката небольшая контора с двумя письменными столами, один – для нее, а второй – для ее секретаря. Одна стена покрыта законоведческими книгами. Возле другой стоят на столе факс, фотокопировальное устройство и франкировальная машина.[21]
Чем больше я узнаю Кэрол, тем больше она мне нравится. Общаясь с коллегами Дэвида, я множество раз имела возможность убедиться в справедливости шекспировской строчки: «Убить сначала надо всех законоведов».[22]Кэрол следовало бы уберечь от расправы. Она защищает права женщин и ведет много дел pro bono.[23]Время от времени я встречаю ее имя в газетах, однажды она выиграла процесс, избавив живущую на пособие мать от выселения. А в результате ее самой известной победы одного судью вынудили уйти в отставку, поскольку он отказался выдать ограничивающий приказ. Суд начал действовать только после того, как муж покалечил клиентку Кэрол.
Кэрол сидит, раскрыв рот, недоуменно поглядывая на нас обеих. Когда мы начинаем повторять историю, она поднимает руки, останавливая нас.
– Мне жаль, что услышала это и в первый-то раз. Мне просто не верится. Вы имеете представление, какому риску себя подвергали? Причем совершенно бессмысленному. Я могла бы потребовать их по приказу суда.
Тина падает в кресло.
– О, черт.
Кэрол встает и присаживается на край своего письменного стола. Она в тренировочном костюме. Мы встретили ее, когда она возвращалась с утренней пробежки, и у нее еще не было возможности принять душ. Ее квартира находится непосредственно за дверью офиса.
– Как ваш адвокат, я не могу одобрить ваших действий, но чисто по-человечески – вы потрясающи.
Она спрыгивает со своего насеста и подходит к окну. Поскольку офис находится в полуподвальном этаже, то, я полагаю, она смотрит на ноги проходящих мимо людей. Спустя пару минут она возвращается к столу.
