– Ты должна согласиться. – Он смотрел на нее так, словно рассчитывал убедить одним взглядом. – Я же сказал: это единственный способ сохранить жизнь Виоле и Уильяму.
Натягивая поводок, Цицерон заливался яростным лаем, из-за которого Розалинда почти не слышала слов Хэла.
– Никогда. – Она попыталась освободиться. – Пусти меня!
– Черт подери, Карстерс, ты выйдешь за меня замуж, даже если мне придется тащить тебя в церковь насильно! – Хэл встряхнул ее что было силы, и Розалинда инстинктивно подняла колено, готовясь нанести ответный удар. В отличие от ситуации с Ленноксом теперь ее костюм позволял драться.
Пес стремительно бросился на своих врагов, и поводок выскользнул из пальцев Хэла.
– Цицерон! – крикнул Хэл, пытаясь схватить кожаный ремешок. На тротуаре тут же возник клубок из рычащих животных.
Розалинда наступила каблуком сапога по ногу Хэла, и он, потеряв равновесие, отпустил ее. Этого ей хватило, чтобы броситься наутек. Линдсей метнулся за ней, но собачий клубок подкатился ему под ноги и он чуть не растянулся.
Розалинда бежала что есть силы. Она не могла позволить себе вновь оказаться в западне, в плену у мужчины, которому нужны только ее деньги.
– Карстерс! – взревел Хэл.
Господи, помоги ей. Если бы он хоть раз сказал «Розалинда», возможно, она возвратилась бы.
Свернув за угол, Розалинда понеслась сломя голову, словно за ней гналась вся округа. Бегать так быстро ей уже доводилось, когда она покинула дом опекуна, не желая выходить замуж за Николаса Леннокса. Бежать так быстро она была готова и в тот драматический момент, когда тонула яхта, погубившая ее мать и братьев.
Розалинда мчалась, перепрыгивая через ухабы, увертываясь от колес карет, и лишь одна мысль стучала в ее голове: «Нет, только не он!»
Наконец в каком-то темном переулке она остановилась и, тяжело дыша, прислонилась к стене, слушая неистовое биение своего сердца.
«Хэл, – стонало ее больное сердце. – Хэл».
Мало-помалу к ней вернулась способность видеть окружающий мир. В тени степы она заметила заплатку наледи. Солнце скрылось, освещая лишь конек крыши над головой. В проулке внизу сгущались сумерки. За одной из построек стояли составленные клети и бочонки, из расколотого ящика высыпался прогорклый сыр, и со стороны здания до нее донеслись пьяные голоса.
На земле сидела, шевеля усами, большая коричневая крыса и с любопытством смотрела на Розалинду, словно примеряя, за что лучше укусить. В руке Розалинды как по волшебству возник карманный флотский «кольт», и она уставилась на него в некотором недоумении, как будто не понимала, зачем ей эта штуковина.
Пришедший ответ вызвал потрясение. Слишком много времени провела она на «Красотке чероки», слишком часто спала с Хэлом. В результате она забыла о необходимости защищать себя от хищников, в изобилии водившихся в бедных кварталах.
Ее передернуло от отвращения. Больше двенадцати месяцев придется ей мириться со всевозможными паразитами, если она собирается прятаться от Николаса Леннокса без помощи Хэла.
Двенадцать месяцев. В этой крысе не меньше фута длины. Сколько еще подобных тварей предстоит ей встретить? Розалинда ощутила приступ тошноты, но переборола его. Ничего, она с этим справится и заново построит свою жизнь, чтобы в один прекрасный день – Господи, помоги – у нее появились любящий муж и прекрасные дети.
Розалинда вскинула пистолет и навела его на крысу. Огромная мерзкая тварь, находившаяся всего в шаге от ее ноги, застыла, только ее нос неистово подергивался. Бусинки глаз смотрели на Розалинду не мигая.
Не сводя с крысы яростного взгляда, Розалинда положила палец на курок. Она могла бы поспорить на тысячу долларов, что выстрел в этом районе ни у кого не вызовет тревоги.
Неожиданно крыса, словно спохватившись, метнулась в укрытие спаленных в кучу бочонков. Не успела Розалинда опомниться, как животного и след простыл.
И что же дальше? Ответ был прост: в Монтану.
Розалинда прислушалась к голосам, доносившимся из салуна. Большинство из них неприятно резали слух, но два на общем фоне выделялись своей грамотной и вежливой речью, хотя их владельцы тоже явно подвыпили. Один мужчина, похоже, был жителем Нью-Йорка.
– Речь шла о двух сотнях долларов, а не о пяти! – возразил он в сердцах.
Чувствовалось, что этот человек взбешен. При этом Розалинде показалось, что голос ей знаком. Она похолодела. Не может быть.
Продвигаясь вдоль стены, она подобралась поближе.
– Это было до того, как я ознакомился с бухгалтерской книгой, мистер, но теперь-то я знаю ее содержание. Вы заплатите мне пять сотен, или я найду того, кто даст более высокую цену, – заявил собеседник, очевидно, житель Запада.
Бухгалтерская книга? Розалинда осторожно заглянула за угол и увидела слегка приоткрытое окно рядом с узкой дверью. Чтобы услышать продолжение разговора, она вышла на тротуар и шмыгнула в укрытие дверного проема.
– Ладно, пять сотен, – нехотя согласился первый.
Боже правый, да это Леннокс! У Розалинды перехватило дыхание, а сердце, казалось, перестало биться. Она подняла револьвер, и тут же услышала шуршание бумаг и звон монет. Один мужчина – вероятно, Рипли, удачливый хранитель бухгалтерской книги Этериджа, – удовлетворенно хмыкнул. Потом что-то глухо стукнуло.
– Ну как, довольны тем, что видите, мистер?
– Вполне, – буркнул Леннокс тоном игрока, сорвавшего банк. – Такой удачи я не ожидал.
Розалинда прикусила губу, борясь с искушением. Как же она мечтала хотя бы раз увидеть этого человека, раздавленного неудачей. Хотя бы раз.
– Ну то-то же… – Рипли, казалось, был не менее счастлив, чем Леннокс.
Последовала пауза, в течение которой Розалинда слышала, как собеседники осушают стаканы. Расстояние от нее до Леннокса не превышало ярда; если она выстрелит в окно, встав за бочонками, то, возможно, успеет после этого убежать… Нет, на хладнокровное убийство она не пойдет. Но что еще она может сделать?
– Есть ли в городе хорошие игорные заведения? – поинтересовался Леннокс. – Я бы хотел отпраздновать наше знакомство игрой в покер.
Розалинда усмехнулась; Леннокс явно намеревался вернуть свои потраченные пять сотен. Что это – бедность или жадность? Какую взятку пришлось ему дать Белкнапу? Жалованье младшего партнера в «Данлеви и Ливингстоне» – должность которого занимал Леннокс – с трудом покрывало его расходы на одежду. Его семья уже много лет жила в стесненных обстоятельствах, имея в качестве единственного осязаемого источника средств к существованию лишь трущобные доходные дома его брата. По словам Донована, Ленноксу также достался в наследство незначительный капитал с серебряного рудника. Может, деньги – его слабое место?
– Первоклассные игроки посещают салун Дэна Алена. Есть здесь еще заведение Клаппера Билла, но оно для тех, кто любит места пошумнее, – ответил Рипли.
